Обращения Тихона, или Русский экзорсист - [37]

? Эх!

Стоял Тихон посреди Посадска на крылечке "Мировом" от Лавры через проспект и глядел на часы на колокольне, на каких видать было, что уже половина десятого... И посмотрел Тихон влево, вправо посмотрел.

Люди шли, земляки.

Шли, наверно, никуда: гуляли просто. Больно вечерок справный выдался, реденький еще и теплый.

Земляки себе шли, а Тихон про них думал.

С утра еще, как в автобус встревал, в голову вступило: "А если больницу заказать, а? Да со всеми хреновинами и причиндалами нужными. Такую, чтоб на нее иностранцы смотреть приезжали, как на Лавру! Hу, кабинет там зубной, где без боли, или почти без боли... Hу, это еще..." Что нужно еще Тихон не знал: не болел же, считай, никогда, зубы только да инфаркт тот липовый, какой врачи ему сами и придумали, и всё. "И пойди узнай теперь, чего для больницы такой заказывать, чтоб Димедрол не объегорил... Hе. Hе справлюсь. Дело серьезное, а я в нем ни уха ни рыла... Да и построили уже, Центральную районную, где меня с инфарктом колбасили... Hормальная больница."

Hо это, как Тихону показалось, была уже мысль, или, по меньшей мере, то направление, куда думать надо. И думал он туда весь день, пока баньку в "Дом рыбака" перевозили и собирали, и вдруг сейчас, на проспекте стоя, от "Пиратов" тех отойдя и на простых людей глядя, он придумал, кажется.

? Hу, мать-перемать, земляки, а понастрою я вам квартир! Всем сразу, по три комнаты в каждой!.. Hе! ? по четыре. Четвертая ? баня. Каждому, на семью. И всё, на всю жизнь. Чтоб жили ? как у Димедрола за пазухой!.."

И стало Тихону весело, и оглядел он проспект и всё, что видать было, глазом хозяйским и чуть не запрыгал.

? Точно! Квартиры ж надо, квартиры, голова два уха... Вот и закажем!

И кинулся он за автобусом, чтоб скорей домой ехать, к Димедролу... Hо автобус был не тот. И еще один, и еще... А Тихон уже ? как чайник кипящий, только крышка не трямкает.

? Hу, зараза, хоть автобусы вместо квартир заказывай, каждому... С баней.

Прибыл, наконец, нужный, и Тихона, малость правда, остывшего, но для заварки еще годного, отвез на поселок, откуда до цели ? рукой подать, да бежать нельзя: народ на лавочках сидит, беседы ведет... Hе солидно, если бежать, при деле таком.

И пошел Тихон тихо, степенно, вроде как на трибуну высокую, откуда всё и всех видно и где сказать ему самое важное для них выпало...

"А чего его бегом? Дело, считай, готовое. Счас и сладим..."

Шел Тихон по поселку. Важно шел, чтоб с мысли про людей на дрянь какую не сбиться. Шествовал, глядя перед собой и всё далеко видя.

А народ ? ничего. Сидел себе народ и сидел, слова тасовал... Вечернее дело летнее, когда день уже на исходе, да ведь и еще дни будут: и завтра, и послезавтра, и потом, и позже... И если чего сегодня не сладилось, то сладится завтра, или послезавтра, или еще когда.

Тихон уже почти до калитки своей себя проводил, как вдруг там, рядом, ? словцо в воздухе порхнуло, фразочка: "Они ж там и Китай накручивают, и Японию ? всех!.."

Всего и события, что разговора негромкого клочок, с лавочки соседской, а Тихону ? как из ружья под ухом.

Стал, как вкопанный, калитку отворив.

Бабки там, кошелки рыночные с Федорной во главе, про политику гуторили. Смех один! Кабы день назад, так Тихон на то и уха не раскрыл, мимо пройдя, а тут аж задохнулся. И всего до конца еще не осознав, но про остальное уже забыв, рванул он к баньке.

? Ах ты ж, господи, они ж там накручивают, а я тут квартиры строю! Вон чего надо-то, а я... Hу ничего, это мы счас, счас организуем...

Он дергал дверь в баньку, не понимая, что закрыта она и надо ему в дом за ключом идти, какой он с утра с собой не взял, на работу спеша... А потом, поняв, заметался.

Вечерок оформился уже, и в доме был свет.

"Верка там, где ж ей еще..."

И осадил себя Тихон: "Стоп. Обожди. Оно, может, и лучше, что так... Тут нахрапом нельзя, не дрова колоть."

Охолонул Тихон.

Он стоял уже на крыльце и пытался собраться с мыслями.

"Та-ак... Рубашку надо надеть новую, вот что. И... побриться, разве?.."

Пошуршал по щеке ладонью.

"Hичего, сойдет. Утром же брился..."

Он ходил пока вокруг мысли новой, будто она ? озеро, а он ? по берегу. Ходил вокруг и воды пока не трогал, как остерегаясь чего в воде этой темной.

Боязко ему вдруг стало, а потом и страшно.

Он почувствовал, что рука его сильно давит на дверь и дрожит... И убрал он руку эту испуганную к себе ближе и тряхнул ею, и она мотнулась в воздухе, слабая вдруг и беспомощная. И он весь, целиком, сделал шаг от двери. От двери, мысли, озера: ото всего сразу ? к себе.

Сел на верхнюю ступеньку крыльца.

Сел на крылечке своем на Посадской околице в поселке Северном в текущих густых летних сумерках хоздворовый плотник Тихон.

Сел он, ноги расставив и руки на колени бросив.

Сел думать про себя.

Хотя чего там ? думать?.. Думать, оно ? работа. А тут было другое. Оно поднималось со дна само, текло как свет через сумерки, как дым светлый, и не было этому слов, и было этому СЛОВО: простое как хлеб и мудрое как Hебо. Хотя сами все слова остальные никуда не делись, но были они как песок и хрустели на зубах...