Обращая сумрак в свет - [74]

Что делу на том не конец, мне следовало догадаться еще с утра, перед скачками. Закуталась она буквально с головы до пят: перчатки, длинные рукава, длинная юбка, плюс самая скромная широкополая шляпа, какую только можно себе вообразить. Я точно знала: ничего подобного в ее гардеробе не было, и значит, все куплено специально, но в тот момент решила, будто сестрице просто хочется избежать лишних сплетен об ее аресте. Чего уж тут скрывать, неприметными нас с нею не назовешь, но, если полной неузнаваемости ей, укрывшись под тряпками, не добиться (не говоря уж, насколько это неудобно), то, по крайней мере, с той стороны поля ее и действительно было бы не узнать. Правда, вот так скрываться от сплетен Одри совсем не свойственно, но я подумала, что ее попросту выбило из колеи столкновение с Морнеттом.

Да, только это же Одри! Нет бы мне сразу сообразить!..

Итак, мы отправились на ипподром. Еще пару месяцев назад я была бы в восторге – ну как же, там столько изысканной публики! – однако к концу Сезона подобные вещи чуточку утомили даже меня. Когда Одри спросила, не против ли я, если она отойдет погулять поблизости, я и не подумала возражать, а сама осталась сидеть на солнышке, рядом с мамá. Казалось, Одри просто не хочется торчать на одном месте, где ее легче заметить: дамы вокруг уже зашептались, поглядывая на нас из-за вееров.

Однако когда на поле стартовал предварительный забег, а Одри все еще не вернулась, я заволновалась: что, если она, бедняжка, прячется сейчас где-нибудь? Зачем только я потащила ее на люди, когда она предпочла бы вернуться к переводу табличек?

В конце концов я предупредила мамá, что пойду поищу ее, и отправилась на поиски. Если Одри действительно хотелось спрятаться от всех, ей следовало бы покинуть Королевскую Трибуну и устроиться где-нибудь еще. Я готова была искать ее где угодно, пусть даже пропустив основной забег, но, едва сойдя на галерею под местами для зрителей, увидела ее впереди, медленно, но очень целеустремленно пробирающейся сквозь толпу.

Возможно, ей было бы лучше не мешать. Не знаю. Подумать об этом подумала, но в голове так крепко засело, что перед Одри следует извиниться… Одним словом, я рысцой устремилась за ней.

Когда я ухватила ее за рукав, она чуть из туфель не выпрыгнула.

– Лотта! Что ты делаешь? Отстань от меня!

Довольно обидно, но Одри, говоря все это, явно высматривала кого-то в толпе.

– Ищешь кого-то? – спросила я, глупо захлопав глазами.

– Скорее, не ищу, а слежу, – ответила Одри, высвобождая рукав из моих пальцев. – Только что видела, как она рычала на Гленли, но близко подойти не смогла и ничего не расслышала. А еще она разговаривала с разными членами Синедриона – я приметила, с кем, и, может, сумею догадаться… – внезапно, оборвав фразу на полуслове, она раздраженно топнула ногой. – Проклятье! Заболталась с тобой и потеряла ее из виду!

Нет, какая я все-таки тугодумка! Конечно, в день скачек на Королевской Трибуне яблоку негде было упасть, потому что собрались здесь все, кто только мог, но за многими ли из них стала бы следить Одри? Да еще одевшись так, чтоб ее труднее было узнать!

Если круг этих лиц ограничен дамами, ответ ясен: только за одной. Однако язык мой куда расторопнее мозгов, и потому я переспросила:

– Что? Кого потеряла из виду?

– Полагаю, меня, – с обычной беззаботной ленцой проворковала миссис Кеффорд. – Мисс Кэмхерст, по-моему, вы уже довольно давно ходите за мной следом, словно утенок за матерью. Так вот, дорогая: если у вас есть, что мне сказать, не стесняйтесь, подойдите и скажите в глаза.

Разумеется, одета она была безупречно. Не по последней моде – такого в ее возрасте не надеть, иначе все вокруг зашепчутся насчет овцы, рядящейся ягненком, но даже S-образный корсет (он же – «лебединый клюв») на ней выглядел, скорее, не старомодно, но элегантно. Не одевайся она так искусно, отмахнуться от ее злословия было бы куда легче, а вид Одри, одевшейся неказисто, будто классная дама, положение только усугублял.

– Прошу прощения, миссис Кеффорд, – поспешно заговорила я в попытке сохранить лицо, – мы с Одри всего лишь…

– Шпионили за мной? – с едва заметной улыбкой подсказала она. – Вы, милочка, созданы, скорее, для того, чтоб тайком шнырять в ночной темноте, а здесь, днем… не ваш, не ваш, знаете ли, антураж.

Меня так и бросило в жар. Ну, разумеется: чтоб миссис Кеффорд, да не сумела уместить в одной язвительной фразе грязный намек на проникновение Одри в номер Морнетта и цвет нашей кожи… но Одри и ухом не повела. Только ответила:

– Отношения с драконианами – тоже дело не ваше, однако вы назойливо суете в них нос. По-моему, в последнее время, куда ни взгляни – на всем, что касается моей работы, видны грязные следы ваших пальцев.

На это миссис Кеффорд откликнулась визгливым издевательским смехом, что так похож на звон бьющегося хрусталя.

– Грязные следы моих пальцев? По-моему, это ваши пальцевые отпечатки теперь хранятся в картотеке Фальчестерского Полицейского Управления! Это ведь не я, а вы, мисс Кэмхерст, вторгаетесь в чужие личные дела: подглядываете, подслушиваете, читаете чужие письма…