Обращая сумрак в свет - [107]
– И никогда больше не возвращаться в Ширландию? – хмыкнула миссис Кеффорд.
Ответ Аарона прозвучал так тихо, что я едва сумела его расслышать:
– Здесь для меня все равно ничего уже не осталось.
Миссис Кеффорд разразилась издевательским смехом.
– Бедняжка! Я ведь прекрасно понимаю, на что вы рассчитываете. А рассчитываете вы, выждав годик-другой, «обнаружить» еще один текст эпоса, с другим окончанием, не так ли? Опубликовать его, смыть черное пятно с репутации и снова завоевать ее сердце?
Молчание… Я так напряженно ждала продолжения, что, услышав внезапный скрип за спиной, едва из собственной кожи не выпрыгнула, а после, почувствовав холодную сталь револьверного дула, прижатого к моей шее сзади, пронзительно взвизгнула.
Ах, если бы мне удалось сохранить хладнокровие!.. Как учила меня наставница на уроках дзю-дзюцу, приставлять ствол прямо к спине или затылку – ошибка: противнику слишком легко извернуться и выхватить оружие, прежде чем ты отреагируешь и нажмешь на спуск. Но Дорак застал меня врасплох, я инстинктивно рванулась прочь, хотя от выстрела так, конечно же, не уйдешь. Развернувшись к нему, я едва разглядела во мраке револьверное дуло, самую малость, не оставляя ни шанса этим воспользоваться, качнувшееся вверх-вниз.
– Туда, – велел Дорак.
Гранмамá похищали, брали в плен и держали в заложницах столько раз, что и не сосчитать, но со мною такого не случалось еще никогда. Дрожа с головы до ног, двинулась я к речным воротам и, ступив на доски настила для разгрузки лихтеров, обнаружила там миссис Кеффорд с Аароном Морнеттом.
Увидев меня, Морнетт яростно рванулся из веревочных пут, но никакого толку из этого не вышло. Щека и ухо его были залиты кровью из раны у темени, лицо заметно осунулось.
– Я прочла сообщение, – с дрожью в голосе сказала я.
– Одри, будь оно все проклято, – зарычал он, – тебе вовсе не следовало вот так являться сюда!
– Вы же прекрасно меня знаете, – ответила я, не сводя глаз с Дорака и миссис Кеффорд. Первый взирал на нас с совершенно непроницаемой миной, вторая же словно смотрела комическую пьесу, на поверку оказавшуюся изрядно скучной. – Здравым смыслом я не отличалась никогда.
Все эти с виду нелепые препирательства весьма помогли обуздать нервы. Стрелять в меня Дорак пока не спешил, и, хотя это мало что значило, я даже такой невеликой удаче радовалась всей душой. Много ли времени потребуется констеблю Коррану, чтобы вернуться из морга в участок, а после добраться до Фибула-стрит? Услышал ли мой визг Кудшайн? Ох, лучше бы не услышал: если он без оглядки ворвется сюда, всех нас может постичь судьба Холлмэна.
Одним словом, выбор был небогат – оставалось только тянуть время и ждать прибытия кавалерии. Рассудив так, я повернулась к миссис Кеффорд и сказала:
– Глазам не верю: как только вы не брезгуете испачкать рук подобными делами?
– Я ничего подобного делать не стану. Для этого есть он, – отвечала она, кивком указав в сторону Дорака. – Как вы, несомненно, успели подслушать, мы с Аароном только что достигли согласия: он готов обменять свои драгоценные таблички на спасение жизни. Однако вы, моя дорогая… вы представляете собой проблему куда более серьезную.
– Как обычно.
Аарон сдавленно застонал.
– Одри…
– Цыц, дорогой, – оборвала его миссис Кеффорд. – У вас козырь в запасе только один, и вы его уже использовали. Разве что согласитесь обменять таблички не на свою, а на ее жизнь?
– Вздор, – вмешалась я прежде, чем он успел хоть что-то ответить. – Всем нам ясно: из этого ничего не выйдет. Выпустите меня отсюда, и я пулей помчусь в полицию.
Миссис Кеффорд поджала губу.
– Если это – попытка убедить меня пощадить вашу жизнь, то не слишком удачная.
Я крепко стиснула зубы. Как, как повести разговор? Несмотря на весь видимый холод ее манер, мне показалось, что миссис Кеффорд актерствует, играет роль королевы преступного мира: у жен политиков в обычае плести интриги, но не убивать. Вдобавок, она то и дело бросала косые взгляды в сторону револьвера Дорака, словно оружие внушало ей беспокойство. Очевидно, во время убийства Холлмэна ее рядом не было.
Дальнейшее лишь укрепило мои подозрения.
– Нет, дорогая, без надежных гарантий молчания не обойтись. Тут нужен некий залог, который я смогу уничтожить, как только вы вздумаете пойти мне наперекор, – сказала она, склонив голову на сторону и театрально приложив кончики пальцев ко лбу. – Вот интересно, что для вас дороже: эти таблички с дурацкой легендой, или же тот, кто сидит перед вами?
Да, она искренне верила, будто Морнетт мне до сих пор небезразличен. И в некотором смысле она была права: в голове моей вновь зазвучал голос Кудшайна, да так явственно, будто он стоял рядом: «Что бы там на них ни было написано, оно для меня не может быть важнее твоей жизни…»
Действительно, важнее чьей-либо жизни таблички оказаться никак не могли, и я готова была отдать их в обмен на Аарона Морнетта – не из любви к нему, но просто потому, что смерти он не заслуживал.
Состряпанная им подделка убеждала весь мир, будто дракониане приносили в жертву своему богу людей. Я же не стану приносить в жертву Озаряющему Мир, либо безымянному богу истории и знаний, коему посвящаю труды свои, ни его жизнь, ни чью-либо еще.
