Оборотни тоже смертны - [3]
– А мне, думаешь, его грохнуть не хочется? – с обидой спросил парень в тельняшке. – Кто из нас подрывник? Да ведь как его грохнешь, когда летуны не летают, и в итоге ни тола, ни мин нет. И вообще – надо нам было аэродром как следует оборонять, а не от фрицев по лесу бегать…
– Ладно, тут нам больше делать нечего. Двигаем в лес.
В самом деле, машины, захваченные партизанами, уже развернулись и двинули по просеке в лес – туда, где невдалеке ждали подводы. Там ящики с патронами, гранатами и минами перегрузили на телеги, грузовики подожгли, – а партизаны растворились в лесной чаще.
Немцы силами до роты прибыли на место происшествия только через два часа. Их вызвала охрана того самого моста, который находился примерно в километре. Они слышали стрельбу, но решили, что покидать пост не стоит. Впрочем, они и не имели приказа бросаться кому-либо на выручку. Да и было их слишком мало, чтобы мчаться кого-то спасать. Они засели в свои окопы и пулеметные гнезда и вызвали подкрепление.
Разумеется, прибывшие обнаружили лишь трупы, груду обгорелого металлолома и следы телег на мокрой земле, уходящие в лес. Преследовать партизан такими силами они и не пытались. Все знали, чем заканчиваются подобные попытки – нарвешься на засаду, потеряешь людей, в итоге выйдет полный пшик. Партизаны умели растворяться даже в голом весеннем лесу.
Для очистки совести немцы постреляли по лесу и покидали в чащу мины – и двинулись в обратный путь, сильно сожалея, что в этих грузовиках не ехали газетные писаки, в очередной раз «уничтожившие» партизан.
Глава 1
Обычный поход за солью
Собирают по деревням, требуют добровольно сдавать продукты. От части населения, настроенной недружественно по отношению к партизанам, требуют более крупной доли с угрозой применения силы. У бургомистров и сотрудников милиции, назначенных немцами, конфискуется все имущество.
Отчет командира 703-го батальона охраны о положении дел в борьбе с партизанами от 7 июня 1942 г.
18 апреля, район Щучина, Белоруссия
Партизанский лагерь располагался очень удачно: на полуострове, который с двух сторон окружало болото – из тех, которые фрицы считают непроходимыми. На самом-то деле проходы имелись и были разведаны, – так что в случае чего можно было спокойно уйти. За обширным болотом находилась узкая извилистая река Щача, на берегах которой сидели партизанские дозоры. С другой стороны, примерно в двух километрах, тек широкий Неман. Передовой отряд партизанского соединения имени Котовского находился ближе всех к крупному городу Мосты, в котором было полно немцев, но, с другой стороны, добраться до него было очень непросто. С востока же тянулся довольно большой для этих мест лесной массив, в котором базировались главные силы соединения. Но в той стороне до населенных пунктов, в которых находились немцы, было очень далеко. В это лесисто-болотистое междуречье враг не совался и раньше. А небольшие полицейские гарнизоны в нескольких местных деревнях были вышиблены пришедшими партизанами так быстро, словно народные мстители их и не заметили.
Сам же лагерь находился на сухом лесистом возвышении и состоял из десятка шалашей – даже скорее хижин. Это были четырехугольные сооружения с двускатной крышей, между каркасом из сосновых жердей были вплетены еловые ветки. Кроме того, на крыши побросали немецкие плащ-палатки и какие-то брезентовые чехлы. Сверху от взгляда летчиков лагерь защищали ветки могучих сосен. В партизанском стойбище кипела будничная жизнь. Люди чистили оружие, чинили одежду и обувь после длинного рейда, в результате которого они сюда и пришли. Возле крайнего шалаша собралось в кружок несколько человек, в центре на пне расположился немецкий ручной пулемет.
– Ну что с тобой делать, Кандыба? – сердито выговаривал кто-то, безбожно мешая белорусские и русские слова. – Сколько раз тебе кажу, а ты все не можешь сразумець… Ведь хочешь стать пулеметчиком? Так вот, пока с закрытыми глазами эту фрицеускую машинку собирать-разбирать не научишься, к пулемету тебя не подпустят. Так что давай еще раз.
По лагерю шли двое. Один из них был высоким худощавым человеком типично монголоидного типа. Он был одет в кожанку, туго перепоясанную ремнем, видавшие виды защитные штаны и ослепительно сверкающие хромовые сапоги. На шее у него висел автомат ППШ. Это был командир отряда Аганбеков. Несмотря на типично партизанский вид, он держался так, что сразу было видно кадрового военного.
Рядом с ним шагал полноватый офицер с круглым добродушным лицом в полной советской форме старшего лейтенанта. И на нее, на эту форму, партизанский командир время от времени косился с завистью. Еще бы! На гимнастерке были погоны! Конечно, партизанам доводилось слышать об этом нововведении, но своими глазами в отряде советских погон до того никто не видел. Командиру же новая форма очень нравилась. Несмотря на то, что пограничнику старшему лейтенанту Аганбекову с шестого дня войны пришлось сражаться в партизанах, он продолжал считать себя кадровым офицером (тоже новое слово, которое ему очень нравилось).
Впрочем, немцы придерживались того же мнения. Как следовало из захваченных документов, этот отряд состоял из «заброшенных в тыл специально подготовленных фанатичных азиатов-комиссаров
Завершилась Великая война, отгремели победные залпы. Но выстрелы продолжают раздаваться. Вот и приходится бывшему фронтовому разведчику Сергею Мельникову вспоминать прежние навыки. Его ждет жестокая схватка с фашистским специалистом, носящим кличку Барон, и долгий путь, в конце которого лежит разгадка таинственного Черного леса…
Гражданская война в России полна парадоксов. До сих пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря уж о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись свои собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает подробного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок.
Какими мы привыкли знать декабристов? Благородными молодыми людьми, готовыми пожертвовать собственными жизнями ради благополучия народа. Мечтавшими о свободе и лучшем будущем для России. Согласными во имя принципов отречься от всех благ и отправиться прямиком в сибирскую ссылку.Готовы ли вы услышать новое мнение о декабристах? Согласны ли вы поверить в то, что они были банальными бунтовщиками и действовали отнюдь небескорыстно. Хотите увидеть оборотную сторону их жизни и деятельности? В таком случае ознакомьтесь с мнением молодого петербургского журналиста Алексея Щербакова.
Великая Смута, как мор, прокатилась по стране. Некогда великая империя развалилась на части. Города лежат в руинах. Люди в них не живут, люди в них выживают, все больше и больше напоминая первобытных дикарей. Основная валюта теперь не рубль, а гуманитарные подачки иностранных «благодетелей».Ненасытной саранчой растеклись орды интервентов по русским просторам. Сытые и надменные натовские солдаты ведут себя, как обыкновенные оккупанты: грабят, убивают, насилуют. Особенно достается от них Санкт-Петербургу.Кажется, народ уже полностью деморализован и не способен ни на какое сопротивление, а способен лишь по-крысиному приспосабливаться к новым порядкам.
В массовом сознании известные деятели культуры советского периода предстают невинными жертвами красных монстров. Во многом, конечно, так оно и было. Однако не все было так просто. Отношения деятелей культуры – в том числе и литераторов – с советской властью были очень непростыми. Власть пыталась использовать писателей в своих целях, они ее – в своих. Автор предлагает посмотреть на великих писателей советского времени взглядом, не затуманенным слезой умиления. Они были такими, какими они были. Сложными людьми, жившими в очень непростой век.
Терроризм, как это ни дико звучит, в последнее время стал привычным фоном нашей жизни. Кадры с захваченными заложниками и распластанными на земле телами боевиков перестали пугать обывателя, а на сообщения об очередных спецоперациях, обнаруженных схронах с оружием и предотвращенных террористических актах мы и вовсе перестали реагировать…Пришло время выяснить, откуда взялось это явление и кто такие террористы, не жалеющие ни чужой жизни, ни своей? Что объединяет народовольцев, ку-клукс-клановцев, красных самураев, кокаиновых партизан и исламских фундаменталистов? Есть ли существенные различия в идеологиях революционера Ивана Каляева и бывшего лидера «Аль-Каиды» Усамы Бен Ладена? Почему разговоры с террористами о морали и невинных жертвах совершенно бессмысленны, а усилия спецслужб всего мира по предотвращению терактов дают неутешительные результаты?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В художественно-документальной повести ленинградского журналиста В. Михайлова рассказывается о героическом подвиге Ленинграда в годы Великой Отечественной войны, о беспримерном мужестве и стойкости его жителей и воинов, о помощи всей страны осажденному городу-фронту. Наряду с документальными материалами автором широко использованы воспоминания участников обороны, воссоздающие незабываемые картины тех дней.
«— Между нами и немцами стоит наш неповрежденный танк. В нем лежат погибшие товарищи. Немцы не стали бить из пушек по танку, все надеются целым приволочь к себе. Мы тоже не разбиваем, все надеемся возвратить, опять будет служить нашей Красной Армии. Товарищей, павших смертью храбрых, честью похороним. Надо его доставить, не вызвав орудийного огня».
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В первые же дни Великой Отечественной войны ушли на фронт сибиряки-красноярцы, а в пору осеннего наступления гитлеровских войск на Москву они оказались в самой круговерти событий. В основу романа лег фактический материал из боевого пути 17-й гвардейской стрелковой дивизии. В центре повествования — образы солдат, командиров, политработников, мужество и отвага которых позволили дивизии завоевать звание гвардейской.