Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом - [239]

Главное началось после объявления 1 июня решения Священного Синода Болгарской православной церкви о необходимости отложить назначенный Собор и о неучастии Болгарской церкви, если он не будет отложен. В ответ Священный Синод РПЦ отметил, что неучастие хотя бы одной из поместных церквей в Соборе составляет непреодолимое препятствие для проведения Собора и предложил патриарху Варфоломею созвать экстренное предсоборное совещание для рассмотрения ситуации. После отказа Константинополя от проведения такой встречи и вслед за последовавшим отказом Грузинской и Антиохийской православными церквями участвовать в Соборе, наконец, и само руководство РПЦ заявило «с глубоким сожалением» о невозможности приехать на Крит.

Данное решение стало сигналом к активной и дружной атаке на Константинопольского патриарха. При этом сам ОВЦС хранил молчание, предоставив это дело тем СМИ, которые полностью поддержали проватиканский курс Московской патриархии. Перевернувшись на 180 градусов, они, как по команде, обрушились с гневными и обличительными речами на патриарха Варфоломея и его притязания на верховную власть в Православной церкви, фактически повторяя слово в слово те доводы и положения, которые содержались в уже указанных нами обращениях православных активистов. За исключением одного, самого главного, — что Собор призван утвердить во всём православном мире ересь экуменизма и новое учение о Христе, скопированные с документов II Ватиканского собора. Однако ни о Ватикане, стоящем за спиной Константинополя, ни о Гаванской встрече никто не упомянул; вся критика сконцентрировалась на личности и претензиях Варфоломея.

Так, в эфире на телеканале «Царьград» от 10 июня 2016 года византинист П.В. Кузьминов, до этого никак не проявивший себя в критике Собора, заявил, что встреча на Крите — это инициатива Константинопольского патриархата, который полвека играет роль орудия для борьбы с Россией: «Константинополь пытается навязать Православию некую форму папизма, то есть Константинополь во главе Православной церкви». Этот Собор собирается Константинопольским патриархом, он оповещает о Соборе своими письмами, и пытается подменить духовное единство формальными человеческими институтами. Вывод был сделан однозначный: Собор — «как ни крути, это политический институт».

В том же эфире выступал и профессор С.В. Перевезенцев, заявивший, что на Соборе особо не поднимаются богословские темы (это после убедительной богословской критики документов!) и повторивший мысль, что проблема в том, что «некоторые патриархаты и прежде всего представитель Константинопольского патриархата… стремятся встать во главе, заявить о себе не просто как первом среди равных, но возглавить всех церковно-политически и подчинить всех себе». Вспомнил он и о геополитике и связи патриарха Варфоломея с американскими спецслужбами: «Истоки деятельности Константинопольского патриархата лежат далеко не в Фанаре, а где-то ближе к Лэнгли…, наверняка эти ребята также используют церковные каналы, как они их использовали во все времена», но здесь не только геополитика, здесь ещё и попытка изменения внутрицерковной жизни[1110].

Ещё один комментатор, известный религиовед, профессор МГЛУ Роман Силантьев, заявил, что это даже хорошо, что проамериканский Константинопольский патриархат так себя дискредитировал и что следующий Собор должна проводить Москва, а не Стамбул, причём на нормальных, недиктаторских условиях. Он также пояснил, что когда в Константинополе сидел глава православной империи, приоритет патриарха этого города был оправдан, но когда вместо императора «мы наблюдаем там симпатизанта ИГИЛ Эрдогана, сразу возникает вопрос — стоит ли доверять Константинопольскому патриарху деликатное дело консолидации православных? Я бы лично поостерёгся»[1111].

Критский собор

Всё это было до Критского собора, который в итоге собрался и проходил с 19 по 27 июня при участии 10 из заявленных 14 поместных церквей. Несмотря на неполный состав, собрание прошло полностью в соответствии с планами Варфоломея.

Во-первых, подтвердилось, что Собор рассматривается как зародыш наднационального органа, решения которого будут обязательны для всех поместных церквей. Об этом заявил представитель Константинопольского патриархата архиепископ Иов (Геча) Телмисский, подводя итоги открытия Собора: «Предстоятели православных церквей выразили надежду, что Собор станет новым органом православной Церкви, который будет созываться на регулярной основе для решения проблем, которые православные переживают в XXI веке», и что он «станет новым постоянно действующим институтом для разрешения межцерковных разногласий»[1112]. Ту же мысль подтвердил и Варфоломей, заявивший в своей проповеди, что «настал радостный день, когда мы празднуем историческое появление института Церкви», что они собрались, чтобы провозгласить церкви наши как институт и себя как личности, будучи сосудом честным»[1113]. Он также подчеркнул, что «мы являемся одной Церковью» и призвал «не вести себя, как федерация церквей».

Во-вторых, Собор утвердил с незначительными поправками документы, отменяющие основы христианского учения о Христе и Его Церкви. И закономерно, что первым на заседании был одобрен документ