Оборотень - [11]

— Ну, я подумаю. Можно… по замку побродить?

— Конечно. Потом.

Она улыбнулась, хихикнула в сложенные ковшиком ладоши. Теперь и пятнадцати не дашь. Не то что-то с этими феями. Возраст скачет, как бешеный.

Я зевнула и поняла, что падаю. Падаю во что-то мягкое и теплое. И бесконечное как небо. Уже во сне я ощутила, как неспешно, неторопливо опускаюсь на второе ложе из цветов, выросшее прямо из пола.

— Спи, дитя, и думай. — сказала фея. Широкий выбор. Цветы оплетали меня, укладывали разноцветные головки мне на плечи и цвели одурманивающим ароматом. Мне снился давно забытый и покинутый дом, он больше не был рассохшимся и неухоженным. Окна и двери были открыты. Там ждали меня… Слышались голоса, хотя я знала, что это невозможно. Там давно никого нет. Но я слышала их, уже почти разбирала слова… Настоящий дом у каждого человека бывает лишь один, чтобы ни говорили. Я шла к нему, наступая в собственные следы, которые сохранились на влажной после дождя земле, когда я уходила. Дом такой близкий в своей горькой, обреченной потерянности, что не хотелось просыпаться.

2

"И предсказала фея девице, что когда той исполнится восемнадцать,

будет та прясть, да уколет веретеном палец и заснет надолго,

пока проклятье не снимет поцелуй любви.

Но мудрый отец переломал девице все пальцы и плевать с тех пор хотел на

проклятие феи."

Сказание темного барда.

— У! Ай! Ау! Какого. Лешего? Ты. Совсем. Идиот? Не надо. Меня. Больше. Трясти.

— Так бы сразу и сказала, что проснулась. — Голос был знакомый. Но вспомнила я не сразу. А как вспомнила, за голову схватилась, и глаза, наконец, открыла.

— А если б не сказала, ты б тряс, пока у меня башка не оторвалась? — проворчала я, рывком садясь и пытаясь додумкаться, где нахожусь. Лес. Солнце всходит, туман стелется. Холодновато.

О, леший! А где замок? С чего это волшебница так быстро отпустила свои игрушки?

Наемник, повернувшись ко мне спиной, рвал цветы, опутывавшие меня, и безжалостно затаптывал. Вряд ли он узнал во мне свою лошадь, из чистого добросердечия видать старается. Я даже умилилась, зря я о нем так плохо думала. А потом он повернулся. Наверное, я также вопила, когда видела тех мертвяков.

— Что? — спросил он.

Я не ответила. Была малость занята отползанием в чащу.

Он схватил меня за плечи и встряхнул. Я зажмурилась, когда оказалась к нему совсем близко. Потом посмотрела снова.

— ЧТО? — рявкнул он.

— П-парень, т-ты д-давно б-брился? — клацая зубами, выдавила я.

Наемник медленно и недоверчиво ощупал лицо лапами. Я даже знала, чего он щас чувствует. Шевелюра у него осталась собственная, выгоревше-русая, но вот то, что ниже… уши заостренные, волосатые. Два черных глаза-пуговки, меховая борода, морда, как у кота-переростка, вся в серой шерсти и с кошачьими усами, но чего-то и человеческое в ней проглядывает. И это было противнее всего. Будь он чистокровным котом, не такую гадливость бы вызывал. А так, ну чисто монстр!

Несмотря на мои ожидания, сам он орать не стал. Просто сел на землю и уставился на свои лапы, абсолютно молча.

Я с ужасом ощупала себя. Нет, кажись все на месте. И ничего не прибавилось. Ну, ни фига себе шуточки у этой феи! Я еще дешево отделалась.

— Эй… эй… — я не знала, как к нему обращаться. Имени я не знала. Ну не кис, кис, кис же… — П-парень… — он поднял на меня свои чудовищные глаза. — А ч-чего случ-чилось-то?

И вот только теперь он завопил. Страшно. Кругами забегал. После часа проклинаний, дикой ругани и обещаний вырвать позвоночник сволочной фее Цветов, а сами ее цветы запихнуть в место для них не предназначенное, я смогла понять, чего произошло.

После того, как заснула я… ну, скорее всего… фея разбудила его и стала водить по замку, наслаждения всякие неземные обещать. Но он торопился очень, и то, что раньше не оставило бы его равнодушным, теперь только раздражало. Да и сократить здесь путь он решился из-за крайней необходимости. Пару раз ездил по этой дороге с друзьями, отрядом, и никаких умалишенных фей из кустов не выскакивало. Слухи, бывало, ходили, но им никто не верил. Зомбяков же вполне можно было терпеть, скребутся молча, спать почти не мешают. А тут… не повезло, в общем. Наверное, сыграло роль, что он один был, со многими проклятая волшебница связываться не решалась.

Кормила его как на убой, песни пела и готова была исполнять любые желания, но… Время, как вода, убегало сквозь пальцы. Он чувствовал это, а проклятая волшебница все держала. Он обещал ей вернуться, обещал выполнить все что угодно, но она продолжала пытаться сделать из него идеального возлюбленного. Видать, у нее в этом был большой опыт, перед тем как бабочками стать, все наемники через это проходили, а как только надоедали, раз, и милое насекомое. И никаких сложностей с расставанием. И ссор никаких. В общем, фея была ленивой, но в чем-то умной. Я, похоже, все это время успешно проспала в заклятом сне, а на вопросы наемника, кто я такая, фея отвечала, что ему лучше знать. И хихикала.

И вот, наконец, не выдержав, он сказал, что Асфиладелия ему… хм не нравится, да и вообще приставучая она, как шелудивая кошка. Та сразу стала серьезной и грустно ответила, что ладно, проваливай и девку свою забирай, видеть вас не хочу. Тот и моргнуть не успел, как мы очутились здесь. Теперь понятно, подумала я, почему его в это превратили.