Оборотень - [13]

Убитым был молоденький паренёк. «Лет четырнадцать-пятнадцать» — прикинул сам себе Кандауров. Левая ягодица и часть бедра были вырезаны так, как отрезают куски мягкого мяса у свинных и говяжьих туш. Нижняя часть тела залита кровью. В крови и голова, хотя проломов не видно. Наклонившись, майор сквозь спутанные, длинные, слипшиеся от крови волосы увидел, что у жертвы отрезаны уши.

Оба милиционера из районного отделения и собака тут же, чуть в стороне, сидели на поваленном стволе. Викентий подошёл к ним.

— Тело в таком же положении и найдено?

— Да, — ответил тот, кто держал собаку. — Мы ничего не трогали и никого не подпускали. Всё точно так.

— Светила луна, — тихо сказал второй. Он был молод и сильно бледен. — Полная луна… Всё было видно…

— В полнолуние выходят на промысел вампиры и оборотни, — пробормотал Викентий. — Недаром его называют «упырём»…

— Это он? Точно? — милиционеры переглянулись.

— Сейчас перевернём тело, глаза будут выколоты, я почти уверен. И вон, у дерева, кострище.

Бригада экспертов уже заканчивала своё дело: судмедэксперт, фотограф, трассологи, криминалисты из лаборатории. Викентий подошёл к ним, переговорил, а потом вместе с врачом и ещё двумя помощниками осторожно перевернул убитого на спину. Затыл на мгновение, прикрыв глаза, медленно выпрямился, отвернулся от перекошенного болью, изуродованного безглазого лица. Выдохнул:

— Да, это «упырь».

Конечно. Он имел ввиду не жертву, а убийцу. Того, кто уже полтора года оставлял по стране, в разных местах, кровавые, жуткие следы, и кого, пока безуспешно, разыскивали. Первая его жертва была обнаружена в городе Угличе, потому и возникло прозвище «угличский упырь». «Первое из известных» — любил подчёркивать Кандауров, когда об этом заходила речь. Он был убеждён, что есть ещё не найденные, хорошо спрятанные или просто не обнаруженные тела. Этот преступник обычно не утруждал себя, бросая жертвы просто на месте убийства. Однако у майора на этот счёт была своя теория. Возможно, думал он, первая или, может даже, первые жертвы были выбраны не случайно. Они могли указать на личность преступника, потому и оказались тщательно спрятанными, не найденными. Потом же «упырь» колесил по стране и не боялся быть узнанным.

Почему? Пять жертв оставил он просто на лесных полянах, в заброшенных окраинных сараях, у большого стога на дальнем скошенном поле. Да, Викентий интересовался этим делом ещё раньше, знать не зная, что самому придётся столкнуться с убийцей-чудовищем. И вот перед ним шестая из известных жертв. Он стоит на коленях, разглядывая убитого, и находит подтверждение своей теории, возникшей ещё раньше.

— Капитан Лоскутов, — позвал он. — Иди-ка сюда.

Михаил в эту ночь как раз дежурил и приехал с оперативной бригадой.

— Смотри.

Викентий показал на грязные, в мозолях и давних порезах руки убитого, на обломанные ногти, давно не стриженные тёмные волосы, а также на жалкую кучку одежды. Она была брошена чуть в стороне от хозяина — такая рванная, заскорузлая и потёртая, что становилось ясно: её долго носили, не снимая. Сейчас вещи внимательно перебирали эксперты.

— Ну что?

— Похоже, бродяга? — вопросительно протянул Лоскутов.

— Точно! — обрадовался Кандауров. — Юный бродяга или бомж. А помнишь, не так давно мы говорили об этом «упыре», и я ещё тогда предположил, что он сам из бомжей? Или, по крайней мере, последнее время стал бродяжничать. Помнишь? Ведь три его жертвы оказались из этой среды. Этот парень, похоже, четвёртый.

— А точно ли это «упырь»? Может, кто под него работает?

— Отнюдь! — майор, казалось, обрадовался вопросу. — Из газет он, может и знает об отрезанных ушах и выколотых глазах. Но наша печать, слава Богу, от западной всё-таки отличается тем, что запреты в приказном порядке — это закон. Даже для «альтернативных» и «независимых» изданий. Так что об одной, главной подробности, нигде ни разу не упоминалось. Понял, о чём я?

— Понял. Согласен.

Они направились к дереву, где остался след от кострища. «Запретная» подробность была именно там. Костёр убийца раскладывал у толстого дерева. Собственно, это был примитивный мангал: вырытая в земле продолговатая яма, полная древесных углей, обгоревшие сучья вокруг. А на стволе — вертикальная полоса засохшей и потемневшей крови.

— Вот она, неизвестная подробность, — указал Викентий. — Он сажал парня, прислонив к дереву. На его спине обязательно обнаружат остатки коры… Как и во всех прошлых случаях.

— Сотрапезничал, мразь! — Михаил нервно вздрогнул. Холодный озноб пробежал по спине, хотя и в эти ранние часы было очень тепло — предощущалась дневная жара. — Сам ел человечину и его… заставлял… своё собственное тело… Нет, уму непостижимо!

— И вот ещё что, Миша, на что я обратил внимание. Два последних раза его жертвами становились подростки. Этот, — неуловимо кивнул в сторону убитого, — третий.

— Распробовал. Молодое тело вкуснее.

Викентий, нахмурив брови, резко глянул на капитана. Михаил его понял.

— Да ладно тебе! — сказал. — Может, я и цинично выразился, но по сути — верно.

ОЛЕГ

«Харлей Девидсон», сверкающий красавец, последняя модель, мчался почти бесшумно, как призрак. Олег терпеть не мог нарочитую мотоциклетную трескотню. У него на выхлопных трубах стояли отличные глушители. В чёрно-красном, оббитом кожей шлеме, в чёрной кожаной куртке, в брюках-гаррасси тоже из отличной тонкой кожи и в мощных рибуковских ботинках, он сидел в седле, как влитой. И казался с машиной чем-то одним целым, этакий мотокентавр.