Оборотень - [16]

— Регина, вы можете идти, Эмили я сам провожу! — снова игнорирует свою гостью.

— Я зайду в другой раз! — что-то мне стало стыдно за мое вмешательство, но буду рада, если он её выгонит.

— Действительно, зайди в другой раз! — она переключает свою нервозность на меня.

— Эмили, стой! — приказной тон Джэксона.

Регина быстро выскользнула из проема и скрылась прямо по коридору, видимо, убегала от неловкой ситуации, в которой погрязла я и в тянула её.

— Эмили, иди! — ещё один приказной тон со стороны рыжей.

Да, они издеваются надо мной — Эмили, иди; Эмили, стой!

— Может, вы уже определитесь как-то, мне стоять или уходить? — неожиданно вскипела, понимая, что они оба начинают меня раздражать.

— Лара, тебя дома муж не хватится? — Джэксон плотно сжал губы, скрывая улыбку.

— Ну знаешь, Джэки! — злобно посмотрела на него. — Ты пожалеешь об этом! — шипит, как змея.

— Уже жалею, — откинулся на спинку кресла, нагло смотрит на неё.

— А ты что-то на умалишенную не похожа, — окинула оценивающим взглядом, шагая мимо меня.

— А я вылечилась! — ей вслед и закрываю дверь.

Я только что влезла в их разговор, и доктор Ливертон позволил мне это сделать. Не могу сказать, что мне это не понравилось, но зачем? Мне послышалось, или он сказал, что её дома ждет супруг? Может, он и правда хотел от неё избавиться, тем самым используя нас с Региной? Можно не напрягаться — она замужняя, и если Мистер Ливертон настоящий джентльмен, но не будет путаться с гулящими девками.

— А ты молодец! — медленно покручивается в кресле, — С характером девочка.

— Извините, я не хотела мешать, — лучше не придумала, как ещё можно это прокомментировать.

— Ты не помешала, — хитро заулыбался. — Наоборот, спасла.

— А по вам не было видно, когда мы только открыли дверь, — не упущу момента, чтоб его не подстебнуть.

— А ты… ты…

— Да, это она вас обнимала. Я поняла! — раз уж сам завел разговор, почему бы и не поддержать его? — То есть я видела! — меня ужасно раздирает смех, еле сдерживаюсь. Смотрю на его смущенный вид и это так забавляет, такой милый и такой растерянный.

— Эмили, довольно! — зажимает указательным пальцем губы, облокачиваясь на руку.

— Как скажите, хотя вы сами начали, — пожимаю плечами, улыбаясь, смотрю на него.

— Может, уже хватит? — вижу, как его начинает это раздражать. — Эмили, что тебя привело на этот раз? — умело меняет тему.

— Даже не знаю, как сказать или с чего начать, — глубоко вздыхаю, снова чувствуя горечь своего положения.

— Дай угадаю, — в изнеможении закатил глаза. — Снова Стив Берн?

— Нет, — мотнув головой, опустила взгляд, пряча от его оценивающего. — Всё, что наболело, ещё с утра высказала о нём, — тихо шепнула.

— Передумала о встрече с отцом? — снова пытается угадать.

— Нет, я не передумала! — видеть его я точно не хочу.

— Наверно, сегодня не мой день, второй раз и не угадать тебя! Ну не в любви же ты пришла мне признаваться? — шутливо рассмеялся.

— Нет! — смеюсь ему в ответ.

Смотрит на меня добрым взглядом, несмотря на то, что утром был ещё зол.

— Ладно, поднимаю белый флаг. Давай ты, — смотрит прямо в глаза, что обескураживает.

— Хотела спросить, когда проходит полное обследование моего психологического состояния, за кем идет…

— Последнее слово? — договорил.

— За лечащим врачом? — вопрос к вопросу.

— Вы же мой лечащий врач? — смотрю в его карие глаза и пытаюсь уловить хоть какую-то реакцию.

— Да, врач я, но иногда дело может быть вовсе не во мне, а в…

— Во мне? — перебивая, договариваю.

— Нет! В твоих родителях! — мне казалось, что он сейчас всё спихнет на меня. — Эмили, пойми. Это не тюрьма — это больница, здесь людям пытаются помочь, а не навредить! — мне показалось или он действительно повернул тему в другую сторону.

— Подождите, подождите, а причем здесь мои родители? — возвращаю его обратно.

— Заявление поступило от твоих родителей…

— Они же его отозвали!

Он смотрит на меня и с сожалением мотает головой, давая понять, что они ничего не отзывали. Тело стало каким-то ватным, воздуха не хватает. Обидно и больно, самые родные, а с тобой, как с врагом.

— Мне почти восемнадцать, они уже не вправе решать мою жизнь! — еле выговорила, пытаясь скрыть сдавленный голос.

— Через месяц восемнадцать, Эмили, — уточнил, будто я не знаю. — Как раз подходит конец второго срока твоего лечения.

— И меня выпустят только через месяц? — он кивнул головой в ответ. — И вы подтвердите мою полную вменяемость? — он снова кивнул, словно скрывая важные ответы от чужих ушей. — Ответите честно? — смотрю на него, прищурившись, если честно, то не особо доверяю ему.

— Дать клятву Гиппократа? — хитро сверкнул взглядом.

— Вы сами считает меня нормальной? — смотрю в глаза, пытаюсь выловить все их движения, если вдруг он решит уйти от ответа.

— Для этого у меня есть ещё целый месяц, Эмили.

— Ну конечно, — усмехаюсь. — Как я могла рассчитывать на иной ответ! — по телу пробежали раздражающие мурашки.

— Всего лишь месяц, — снова откинулся на спинку, склонил голову на бок и странно покосился.

Я уже где-то видела такой взгляд с привычкой наклонять голову на бок. Сердце забилось тревожно, в душе пробежал холодок. Сладкие воспоминания, приятные, но очень далекие и уже не реальные.