— Как ты, красавица? — мужчина в белом халате нагнулся и тихо шепнул на ухо. — Что у нас сегодня на обед? — начал листать карту пациентки.
Девушка лежала неподвижно на боку и не сводила глаз с одной точки. Сверлила взглядом ножку тумбочки, стоявшей возле её кровати. Если бы она имела сверхъестественные силы, то, наверно, тумба вспыхнула и сгорела дотла ещё в первый день пребывания здесь.
— Эмили, так же нельзя, — врач сел на край кровати, — нужно принимать препараты по часам, а то улучшения могут запоздать, — заботливо взглянул мужчина.
— Я здорова, — тихо шепнула в ответ.
— Один из симптомов нездоровой психики — утверждать, что ты здоров, — вздохнул врач. — Я смогу тебе помочь, если ты только позволишь мне это сделать.
— Мне не нужно помогать! У меня все хорошо! — девушка возмутилась, поворачиваясь к врачу.
— Эмили, я не буду спорить, просто выпей таблетку, — мужчина взял с тумбочки капсулу и стакан воды.
— Я не сумасшедшая! Я не буду пить эти колеса! — Эмили набросилась на врача, пытаясь оттолкнуть его подальше.
— Тише, Эмили! — врач выронил стакан воды.
Стекло со звоном разлетелось по палате. На полу медленно расплывалась темная лужа.
— Не хочешь — не надо! — мужчина в белом халате попятился назад, чтоб девушка успокоилась. — Заставлять никто и не собирался! — смотрит ей в глаза, пытаясь внушить доверие.
— Да как же! — девушка недоверчиво покосилась и встала на колени, чтобы было удобнее защищаться, если вдруг попытается снова заставить что-то выпить.
— Сэр? — в палату вошел санитар. — Может вам помощь нужна? — смотрит на Эмили с недоверием.
— Пошли вон оба! — тут же закричала Эмили, увидев ещё одного мужчину в белом.
Теперь белый цвет для нее был символом угрозы и неприязни.
— Стив, — врач подозрительно кивнул ему головой и указал на девушку.
— Не подходи ко мне! — Эмили заметалась на узкой кровати — сердце пропустило удар. С одной стороны — люди в белом, с другой — стена. Деваться некуда.
— Эмили, ты сама себе делаешь больно, — санитар скрутил девушку и уложил на кровать. — Прекрати уже дергаться! — у мужчины лопалось терпение.
Но Эмили упорно брыкалась, мотала ногами в попытках побольнее пнуть кого-либо из двоих. Врач подошел и достал шприц с толстой иглой. Вскрыл ампулу и начал набирать лекарство. Зрелище не из приятных — неприятное и пугающее.
— Не надо, — тихо шепнула девушка, почувствовав иглу под кожей. — Я здорова. — зажмурила глаза, бесцветное жжение бежало по венам.
— Всё, уже всё, — врач с жалостью посмотрел в глаза Эмили, словно издевался.
— Мистер Ливертон, — тихо позвала.
— Эмили? — врач наклонился ближе, чтобы услышать тихий шелест голоса своей пациентки.
— Он есть, — Эмили сглотнула комок в пересохшем горле.
— Что?
— Он существует! — Слова с трудом срывались с губ.
— Да, я знаю, — вздохнул врач, соглашаясь с тем, во что не верил.
Девушка закрыла глаза и рука упала на кровать. Санитар отпустил её, понимая, что успокоительное подействовало.
— Стив, проследи, чтоб вечером она приняла хлордиазепоксид, — врач строго посмотрел на санитара.
У Мистера Ливертона мгновенно сменилось выражение лица, огонек добряка сменил на холодные безразличные глаза. Врач прощупал пульс, проверил зрачки. Затем заботливо укрыл девушку одеялом и вышел из палаты.
— Добрыкалась, коза малолетняя! — злобно прошипел санитар Стив и вышел следом за врачом.
— Мам, можно мне сегодня к Катрине? — конец весны, май — погода предназначена для гулянок.
— Ты бы лучше у папы поинтересовалась! — недовольно вздернула бровь мама, косясь на меня.
Что это с ней? Она всегда была милой, всегда улыбалась. Что такого могло произойти, что я заслужила этот презрительный тон?
— Эмили! — строгий голос отца раздался позади.
— Пап? — тихо поворачиваюсь и судорожно пытаюсь понять, что же все-таки могло случиться? Чего они опять на меня взъелись?
— Звонила твоя классная! — папа садиться за кухонный стол и наливает чай в чашку.
— И? — подкосились ноги.
Не то чтобы я боялась отца, просто если училка нажаловалась, то прощай улица, телевизор, интернет и даже могут отобрать телефон. И сиди потом в комнате, уткнувшись в учебники — это будет моим единственным развлечением.
— Мы же с тобой договаривались, что ты закончишь школу без… — папа смотрит на меня как никогда строго.
— Пап, у меня всего два бала не хватает до положительной оценки, но и C тоже проходная оценка!
— И что?! — голос отца начинает медленно повышаться, ситуация накаляется.
— Ну если мне не дано! Я не могу… Я не понимаю эти иероглифы! — выпаливаю от обиды.
— Прекрати нести чушь! Если бы кто-то чаще заглядывал в учебник, то видел бы там не иероглифы! — ну все, папа завелся, наказания точно не избежать. Но, по-моему, он переигрывает!
— Мы же уже определились, что я буду поступать на гуманитарный предмет? — пытаюсь мыслить логически и пойти хоть на какой-то контакт с отцом.
— И смотрю, кто-то нагло расслабился, — удивленно вскидывает брови.
— Я не расслаб…
— Никаких развлечений до конца учебного года! — приговор показался гвоздем в моем гробу.
— Но… Пап!
— Телефон на стол! — отвел взгляд в сторону.
Мы ещё толком не успели поговорить, а он уже вскипел и наказывает. Хотела предложить ему компромисс, что всё подучу и пересдам, но он даже шанса не дает закончить разговор.
