Оборона Баязета: правда и ложь - [11]

Двигаясь на запад, Эриванский отряд оставлял в захваченных пунктах небольшие гарнизоны, и по мере своего продвижения естественно, уменьшался в численности Он все более ослабевал в числе и лишался возможности оказывать помощь в тылу. По мере успешного продвижения в тыл противника отряд терял боеспособность и становился уязвимым.

«Маленький Эриванский отряд оказывается до такой степени разбросанным, что если бы вздумалось неприятелю воспользоваться этим, то ему легко было бы разбить нас по частям. Остается теперь надеяться на провидение… имел с Тергукасовым весьма оживленный разговор и высказал всю неосновательность занятия Баязета слабым гарнизоном. Хотя этот пункт несомненно имеет значение, но по моему мнению, если мы обязаны двигаться далее вглубь страны, то этим маленьким гарнизоном, оставленным в тылу, никак нельзя защитить Эриванскую губернию, но Тергукасов и слышать не хочет об оставлении Баязета»

— пишет князь Амилохвари.

Создается впечатление, что Амилохвари, стремясь критически осмысливать ситуацию и принимаемые Тергукасовым решения, сам не занимал активную позицию, а больше действовал как сторонний наблюдатель. Что такое «если мы обязаны..»? Генерал Амилохвари наравне с генералом Тергукасовым осведомлен, что командование не предписывало Эриванскому отряду активно продвигаться вглубь Турции. Тылы отряда становились все более незащищенными, а опасность к Баязету тем временем приближалась.

В конце апреля Ковалевский прислал Тергукасову очередное срочное донесение.

«По приглашению жителей города Баязета турецкие войска, находящиеся на Ване, готовятся выступить на Баязет, захватить цитадель и уничтожить маленький его гарнизон».

Выходило, что монахи Диадина верно отслеживали обстановку вокруг Баязета и знали ее лучше, чем по своей обязанности это должны были знать военные. Становилось уже очевидным, что члены меджлиса лукавили, расписываясь в преданности русским. На самом деле они ждали возвращения турок и готовились доказать им свою преданность.

Начальник авангарда генерал Амилохвари, болезненно воспринимавший иные доклады Тергукасову об обстановке на театре военных действий, кроме своих, тут же предложил начальнику отряда арестовать всех членов меджлиса и передать все управление в санджаке российским военным. Генерал Тергукасов поддержал Амилохвари, но с оговоркой: вначале выслушать влиятельного и весьма информированного члена меджлиса армянина Саркис-агу, а потом принимать решение. Коммерсант и воротила Саркис-ага к уже успел стать доверенным лицом генерала Тергукасова. С его одобрения Саркис-ага взялся за выполнение функций главного поставщика продовольствия в гарнизон Баязета. Он разместил продовольственный склад гарнизона в самом Баязете, а не в цитадели.

С Саркис-агой читатель вскоре встретится в одной из кошмарных ситуаций.

При спешном отступлении из Баязета турецкий гарнизон бросил продовольственные и военные запасы и даже оставил лазарет с 16-ю больными. Турецкие больные, предварительно ограбленные жителями, были помещены в русский госпиталь, размещенный в цитадели, С трофейным казенным имуществом возникли проблемы. И хотя для реквизирования в гарнизоне была создана специальная комиссия, которую возглавлял начальник гражданской части Эриванского отряда Ханагов, завладеть всем казенным имуществом турок не удалось. Покидая Баязет 20 апреля, Амилохвари отметил:

«Сегодня уже четвертый день, как наша комиссия тщетно старается открыть в Баязете главные склады турецкого казенного имущества. Оно, говорят, спрятано не у мусульман, а у армян с целью, чтобы русские не догадались».

Пока продолжались поиски трофейных складов, коммерсантами Баязета делалось вес для того, чтобы оставленное турками добро не дошло до войск. Тем самым Ханагов расписался в собственной беспомощности. Поэтому надежда на запасы провизии, оставшиеся после ухода турецких войск из Баязета, рушилась. Таким образом, для российского гарнизона турецким местным управлением была создана тупиковая ситуация: или складов захваченной провизии не будет обнаружено, или трофейная провизия будет продаваться гарнизону. На сей счет Амилохвари отметил в дневнике: «значительные склады муки, пшеницы и ячменя, принадлежащие турецкому правительству, по решению меджлиса торжественно будут признаны собственностью не казны, а некоторых баязетских горожан». Кто же такие эти «некоторые»? Одним из них был член меджлиса от армян уже известный нам Саркис-ага. Экономическая удавка в Баязете постепенно сжималась, военная опасность — надвигалась.

По всей видимости, активность подполковника Ковалевского в отношении докладов о надвигающейся опасности стала настораживать генерала Амилохвари, Факты свидетельствуют, что настойчивость и разумная бдительность Ковалевского раздражали Амилохвари. Он относился к Ковалевскому без особых симпатий, возможно, потому что тог являлся креатурой генерала Тергукасова. К Ковалевскому командование претензий не предъявляло. Быть может, самому Амилохвари, непосредственно несущему ответственность за дела в Баязете, захотелось иметь там «своего» человека? Это ведь старая российская болезнь иметь в подопечном месте своего доверенного. В погоне за личной преданностью зачастую не принимаются во внимание деловые качества «своего» человека.