Обольстить грешника - [36]

Вейл стоял на другом конце террасы в обществе трех старых джентльменов. Мелисанда видела, как ее муж, откинув назад голову, смеялся над чем-то, сказанным одним из джентльменов. Она смотрела на его сильную жилистую шею, и сердце у нее сжималось. И за тысячу лет ей не надоест смотреть, как он смеется — искренне, от всей души.

Она поспешила отвести взгляд, чтобы окружающие не заметили, с какой любовью она на него смотрит.

— У вас прелестный сад, миледи.

— Спасибо, — ответила леди Вейл. — Он и должен быть таким, со всей этой армией садовников, которых я нанимаю.

Мелисанда улыбнулась. Еще до свадьбы она обнаружила, что ей очень нравится мать Вейла. Вдовствующая виконтесса была миниатюрной женщиной. В сравнении с ней сын казался гигантом. Но, несмотря на это, она легко могла поставить его или любого другого джентльмена на место одним пристальным взглядом. Леди Вейл носила свои мягкие седеющие волосы собранными в простой пучок на макушке. Изящный овал лица, точеный носик, мягкое очертание бровей — сын совершенно не был похож на нее. Но вот глаза… И у матери, и у сына они сияли одинаково яркой бирюзой. В молодости виконтесса была красавицей и все еще сохраняла уверенность, свойственную красивой женщине.

Леди Вейл не отрывала глаз от красивых розовых и белых пирожных на тарелке, стоявшей между ними. Она немного подалась вперед, и Мелисанда подумала, что она хочет взять пирожное, но старая дама, понизив голос, обратилась к ней.

— Я так рада, что Джаспер женился на вас, а не на мисс Темплтон, — проговорила леди Вейл. — Эта девушка была хорошенькой, но уж слишком легкомысленной. У нее не хватило бы характера держать в руках моего сына. Через месяц или еще раньше она бы наскучила ему. — Вдовствующая виконтесса понизила голос и сказала доверительным тоном: — Думаю, он был очарован ее грудью.

Мелисанда сдержалась и не посмотрела на свою маленькую грудь.

Леди Вейл похлопала ее по руке и после секундной заминки, как будто прочитав ее мысли, сказала:

— Пусть это вас не беспокоит. Грудь забывается. А умный разговор — нет, хотя большинство джентльменов, возможно, не понимают этого.

Мелисанда помолчала, стараясь найти ответ. Но вероятно, он и не требовался.

Леди Вейл протянула руку к пирожному, но, казалось, передумала и взяла чашку с чаем.

— Вы знаете, отец мисс Темплтон дал согласие на брак дочери с этим викарием.

— Я об этом не слышала, — отозвалась Мелисанда. Виконтесса поставила чашку, даже не коснувшись ее губами.

— Несчастный человек. Она погубит его жизнь.

— Думаю, что нет. — Мелисанда отвлеклась, увидев, как Вейл оставил группу джентльменов и направился к ним.

— Запомните мои слова, она его погубит. — Неожиданно виконтесса резко протянула вперед руку и взяла с тарелки розовое пирожное. Положила его на свою тарелку и, посмотрев на него, подняла глаза на Мелисанду: — Моему сыну нужна теплота, но не мягкость. Он стал сам не свой с тех пор, как вернулся из колоний.

Мелисанда не успела ответить ей, как к ним подошел Вейл.

— Возлюбленные моя жена и моя мама, добрый день. — Он почтительно поклонился и обратился к матери: — Могу я похитить мою жену и прогуляться с ней по вашему прелестному саду? Хочу показать ей ваши ирисы.

— Не понимаю зачем, ведь ирисы уже отцвели, — язвительно заметила его мать. — Но идите. А я расспрошу лорда Кенсингтона о том, что ему известно о скандале во дворце.

— Вы олицетворение доброты, мэм. — Вейл предложил руку Мелисанде.

Уходя, Мелисанда услышала, как ее свекровь фыркнула им вслед.

Вейл повел ее по посыпанной мелким гравием дорожке.

— Ваша мать полагает, что я спасла вас от ужасной участи — быть мужем мисс Темплтон.

— Преклоняюсь перед удивительно здравым смыслом моей матери, — весело заметил Вейл. — Прежде всего, не могу понять, что я нашел в мисс Темплтон.

— Ваша мать говорит, что, возможно, это была грудь этой леди.

— А… — Она чувствовала на себе его взгляд, хотя смотрела прямо перед собой, на дорожку. — Мы, мужчины, жалкие существа, слепленные из глины, и, боюсь, легко поддаемся чужому влиянию и сбиваемся с пути истинного. Роскошная грудь, может быть, даже фальшивая, способна затуманить наши мозги.

— Гм… — Она вспомнила многочисленных женщин, которые были его любовницами. Неужели у них у всех была большая грудь?

Он наклонился к ней, и от его дыхания, согревавшего ее ухо, дрожь пробежала по ее телу.

— Я был бы не первым, кто принимает количество за качество и протягивает руку за большим сахарным пирогом, хотя аккуратная маленькая булочка мне больше по вкусу.

Она подняла голову и посмотрела на него. Его глаза сияли, а на чувственных губах играла улыбка. Ей было трудно сохранить строгое выражение лица.

— Вы только что сравнили мою фигуру с хлебным изделием?

— С аккуратным восхитительно вкусным хлебным изделием, — уточнил он. — Вы должны принять это как комплимент.

Она отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— Непременно учту это.

Они завернули за угол, и он остановился, подведя ее к какому-то кустарнику.

— Смотрите. Ирисы моей матери уже не цветут. Она посмотрела на дольчатые листья растения.

— Это пионы. А это, — указала она на какие-то растения с острыми, как кинжал листьями, растущие дальше по дорожке, — ирисы.