Обольщение по-королевски - [11]

Минута проходила за минутой. Анджелина смахнула со щеки тонкую паутинку. Над их головами пролетела ночная сова в поисках добычи, размеренно махая крыльями. Наконец, Анджелина отважилась выйти на дорогу. Показав жестом Клэр, чтобы та следовала за ней, она повернула назад — по направлению к пересекавшей дорогу тропе, ведущей через лес прямо к задним воротам монастырской ограды.

Школа располагалась в старом глинобитном здании, построенном из самана, и была обнесена частоколом. Ее основала одна богатая леди в знак благодарности за выздоровление своей единственной двенадцатилетней дочери после долгих молитв, которые несчастная мать возносила за нее Богу. Сначала у монастыря были грандиозные планы строительства солидного женского училища, но их пришлось пересмотреть и урезать в связи со смертью благодетельницы. А теперь обсуждался вопрос о полном закрытии школы, и три оставшиеся в обители монахини могли после этого идти на все четыре стороны. О подобной перспективе Анджелина не хотела даже думать.

Покои настоятельницы располагались в заднем крыле здания. Леди, которая занимала этот пост, была заядлым садоводом и замечательным ботаником, собравшим не один гербарий. Поэтому в задней части ограды для нее была сделана специальная калитка, выходившая сразу на монастырские поля и огороды, за работой на которых эта дама приглядывала. Этой калиткой пользовались и прихожанки, чтобы сразу попасть к матери Терезе, минуя главные ворота обители, где суровая привратница, казалось, поставила себе целью оградить настоятельницу от настойчивых домогательств буйных подростков, нервных мамаш и болтливых старух.

Было очень рано — часа три утра, но Анджелина, ни секунды не колеблясь, подошла к калитке, так как знала, что благочестивая мать Тереза спит не более четырех часов, проводя остальное время в служении Богу и ближнему: в эти часы она обычно отвечала на письма духовенства и верующих, приходившие к ней со всей Луизианы и из Франции, или простаивала на коленях в молитве, возносимой к Господу.

Дверь открыла служанка матери Терезы — согбенная негритянка в белом тюрбане на голове и в фартуке, повязанном поверх платья. Подталкивая Клэр вперед, Анджелина переступила порог.

Будучи умной и проницательной женщиной, мать Тереза сразу же поняла ситуацию. Повернувшись к Клэр, она сказала:

— Вы можете пожить у нас какое-то время, мое дитя. Вам предоставят отдаленную келью, где вы будете надежно упрятаны даже от глаз учащихся. У нас здесь тихая жизнь, не такая, к которой вы привыкли, но зато у вас будет время для отдохновения души и тела, время, чтобы раскаяться в прошлых грехах, и поразмыслить, как не натворить новых.

Клэр с кислым выражением лица бросила взгляд на Анджелину, а потом вежливо ответила:

— Покорнейше вас благодарю, мать Тереза.

— Я говорю это потому, мадемуазель де Бюи, чтобы вы знали: нельзя приносить с собой в монастырские стены суетные воспоминания и тоску по мирским наслаждениям. Мое требование не должно оскорблять вас, просто я забочусь о духе благочестия, царящем в обители, и о своей пастве. Поэтому забудьте, пожалуйста, о вашей прежней роскошной и распутной жизни.

— Я понимаю, — пробормотала Клэр, в голосе которой слышались жалобные нотки.

Говорить в сущности больше было не о чем. Послав служку за одеждой и постельным бельем для Клэр, мать Тереза взяла свечу и проводила обеих девушек по сумрачному коридору в келью, где предстояло жить Клэр. Там настоятельница оставила кузин одних, чтобы они попрощались.

Когда дверь за матерью Терезой затворилась, Клэр огляделась в убогой комнате, грубые глинобитные стены которой украшало только распятие. Кровать, сбитая из досок, простой стол, грубый стул, сделанные из местного необработанного дерева — вот и все убранство кельи.

— Очаровательно, — произнесла Клэр срывающимся голосом, чуть не плача.

— Это же ненадолго, — попыталась утешить ее Анджелина.

— Будем надеяться. Иначе я сойду с ума от здешней тоскливой набожности!

— Я вижу, что обстановка монастыря слишком отличается от всего, к чему ты привыкла за последние три года.

— И ты даже представить не можешь до какой степени! Я вообще не в силах понять, как ты могла вытерпеть ежедневные посещения этого места да еще по собственной воле!

Улыбнувшись, Анджелина слегка покачала головой.

— У каждого свои вкусы и пристрастия.

— Ты права. Тебя, конечно, нельзя обвинять в том, что ты не имела возможности развить свой вкус. А мне, с другой стороны, как раз была предоставлена такая возможность, что несомненно и ввергло меня в пучину бед.

Клэр распахнула накидку и небрежно уронила ее на пол, как дама, привыкшая к заботливой прислуге, спешащей подхватить на лету сбрасываемую с плеч верхнюю одежду. Ее стройная фигура была одета в дорожный костюм из переливчатого янтарного цвета шелка. Клэр стояла с задумчивым видом посреди кельи, в ее рыжих волосах играли отблески горящей свечи. Анджелина знала, что кузина — эгоистичная, заносчивая и расчетливая особа, но в этот момент ее беспомощность и выражение полного отчаянья в темно-зеленых глазах вызывали к ней невольное сочувствие.