Обольщение миледи - [10]

Следом пришло долго сдерживаемое чувство обиды. Даже у ее сестер были мужья, пусть крестьяне. Ей никогда ничего не доставалось. Она до конца дней своих останется у отца в услужении. А наградой за службу ей станет надежда, что мольбы ее будут услышаны и для нее найдется местечко среди женщин в этом замкнутом мире, обнесенном стеной.

Не в силах думать о будущем, которое ей уготовано, Элиан заставила себя переключить внимание с рыцаря на раскинувшийся вокруг сад. В широкополых шляпах, с мотыгами в руках сестры-фермерши и мужчины-слуги, помогавшие им в саду приумножать богатство, побросали работу и теперь глазели на них. Как же не поглазеть? Зрелище и впрямь было странным: безмолвное шествие во главе с потерявшей ум благородной дамой, за которой следовали никудышная дочь шерифа, красивый рыцарь и стайка пыхтящих монахинь. Пока далекий жаворонок не пропел свою торжественную песню, единственным звуком, нарушавшим тишину, было шуршание многочисленных юбок по подсыхающей траве.

Они вошли под густую сень монастырского сада. Пространство, равное восьмой части площади, занимаемой городом, заполняли яблони, груши, переплетенные ряды ежевики и роз, кустарники терновника, а также дикие яблони. Леди Хейдон торопливо вела их к страшной цели. Ледниковый погреб всегда представлялся Элиан гигантской норой барсука, поросший травой земляной горб с каменными ступенями, ведущими в его темное чрево, где хранились значительные запасы монастырской провизии. Или мертвые тела, хотя сестрам не слишком часто доводилось использовать это помещение в качестве морга.

На верхней ступеньке ледохранилища леди Хейдон внезапно остановилась, и ее юбки, продолжая по инерции движение, обвились вокруг ног. Сопровождающая свита из монахинь замерла полукругом в нескольких ярдах от головы процессии, в то время как Элиан застыла в каком-нибудь футе от благородной дамы. Вместо того чтобы сделать еще шаг вперед и присоединиться к своей госпоже, сэр Джос, звякнув доспехами, остановился рядом с Элиан.

Оторопев, она невольно задержала взгляд на его лице. Глаза его были закрыты, голова склонена набок. Его облик источал печаль.

Элиан охватила жалость, смешанная с одобрением. Его скорбь по господину свидетельствовала о доброй, любящей натуре. Сэр Джос открыл глаза. Элиан вздрогнула и перевела взгляд на его госпожу.

Леди Хейдон все еще медлила на верхней ступеньке лестницы, ведущей в погреб. Ее руки дрожали. Лицо стало серым, пока она стояла, уставившись на дубовую дверь. Элиан больше не сожалела, что отец позвал ее. Он правильно поступил. Она была нужна здесь сегодня. Ее услуги могли понадобиться сэру Джосу и его госпоже. Элиан прошла вперед, чтобы встать на одну ступеньку с благородной вдовой.

Леди взглянула на девушку.

– Считайте меня трусихой, но я не в состоянии сделать больше ни шага, – произнесла она. – Я проделала весь этот путь, чтобы обмануть надежду моих дорогих близких.

Элиан взяла благородную даму под руку.

– Если хотите, мы можем спуститься вместе, – спокойно предложила она.

Леди Хейдон вздохом выразила согласие, и они стали спускаться вниз. Сэр Джос последовал за ними, о чем возвестил раздавшийся за их спинами тихий перезвон его кольчуги и скрип сапог. Огромное железное кольцо, служившее ручкой, с лязгом повернулось.

Когда дверь открылась, их обдало морозным воздухом, пахнувшим плесенью. Дневной свет, проникнув в помещение, наполнил его теплым сиянием. Там, где мешки и бочонки не закрывали стен, виднелась земля темно-коричневого цвета. Переложенные соломой, поблескивали прозрачной белизной остатки больших ледяных глыб, что прошедшей зимой приволокли с реки. Потолок покрывал газовый шелк паутины. У задней стены стояли три ложа, на которых лежали обернутые в белый погребальный саван фигуры.

Громко ахнув, леди Хейдон осторожно шагнула к ближайшему одру и упала на колени.

– Аделаида! – воскликнула она, и пар от ее дыхания повис туманом в стылом воздухе. – О, мое милое, милое дитя. Как ты можешь находиться здесь, когда от холода всегда кашляла?

От слов благородной дамы у Элиан болезненно сжалось сердце. От горя леди Хейдон лишилась разума. У нее задрожали плечи, и Элиан попятилась, чтобы оставить ее одну. При этом она столкнулась с сэром Джосом и наступила ему на ногу.

Испугавшись, она покачнулась. Он поймал ее за руки и подхватил под локти. Инстинктивно она подалась вперед и, упершись ладонями ему в грудь, восстановила равновесие.

Они стояли так близко, что Элиан видела пробивающуюся щетину на его впалых щеках. У него на шее пульсировала жилка, а тепло, источаемое телом, окутало ее облаком. Где-то глубоко в груди у нее вспыхнул пожар, пульс ускорился, сердце бешено застучало. Она вновь ощутила странное беспокойство, на этот раз в недрах своего лона. Спаси ее Пресвятая Мария! Что с ней творится? Сконфуженная и растерянная, Элиан отстранилась от сэра Джоса.

Он отпустил ее. Его взгляд был устремлен на дальний угол погреба.

– Но почему здесь его оружие и доспехи? – спросил он чуть слышно, при этом голос его дрогнул и он стал пятиться, пока не достиг дверного проема.

Элиан обернулась. Тонкий луч солнечного света пробивался к самому дальнему ложу, где покоилась неподвижная фигура лорда Хейдона. У стены, наполовину скрытые тенью, стояли его рыцарский щит и меч в ножнах. Рядом с острием меча поблескивала груда металла.