Обнаженный меч - [79]

Самые высокие должности он распределил между влиятельными персидскими аристократами. Его любимец Тахир стал правителем Хорасана. А будущего тестя, Гасана ибн Сахля, халиф назначил наместником Савадской области. Роскошный Багдад с каждым днем увядал, а Хорасан расцветал. Багдадская знать считала себя оскорбленной, она желала видеть свой город, как во времена Гаруна ар-Рашида, столицей халифата.

Знатные арабы, на каждом шагу в Золотом дворце оскорбляемые персами, слегли и не поднимались. Зубейда хатун, которая постоянно сеяла смуту в халифате, которая послала на плаху такого умного деятеля, как главный визирь Гаджи Джафар, уже несколько лет не надевала красных чахчуров. Она была в трауре с головы до пят. Похоронив обезглавленный труп сына на кладбище Газмийя, мать никак не могла прийти в себя. Шуточное ли дело, ведь Зубейда хатун долгие годы была любимицей гордых Аббасидов. Строительством водопровода в Мекке она привлекла симпатии священнослужителей и верующих мусульман. В прежние времена Зубейда хатун на каждое лето переезжала из Багдада в Тавриз. Ныне Тавриз не принадлежал ей. Подобно заточенной в золотую клетку птице день и ночь билась она в Золотом дворце. Лицо поблекло, в черных волосах появилась седина. Морщинки в нескольких местах рассекали лицо. Вокруг ее притягательных черных глаз словно бы пауки раскинули свою паутину. Губы, постоянно источавшие улыбки, теперь дрожали от гнева. На шее и груди, оставшихся без украшений, проступили синие жилы.

Долго прикидывала Зубейда хатун и так и этак и наконец, собравшись с духом, послала халифу Мамуну такое письмо: "О, обладатель меча и пера нашего века, желаю всегда видеть Вас великим, могучим и прославленным. Что было, то прошло. Лучше бы у льва был один львенок… Тогда бы на нашу долю не выпало подобных потрясений. Вы — сын самого справедливого, самого щедрого, величайшего государя Востока, халифа Гарун ар-Рашида. Ваш покойный родитель говорил: "Халиф не прославится, если не будет щедрым и великодушным". Родитель Ваш был поистине Хатамом. Есть, мудрое персидское изречение: "Хар не кони бе ход кони, гяр хаме нико бад кони…"[108] Даже у самой ароматной розы есть шипы… Хотелось бы, чтоб меня поняли правильно и не рассердились на меня… Ложь, сулящая мир, лучше правды, порождающей бедствие. При? всех обстоятельствах я тоже довожусь Вам матерью и между мной и Вашей родительницей Мараджиль хатун никогда не было недоразумений. Мараджиль хатун была самой достойной женой Вашего покойного отца. Знайте же, что несколько лет я нахожусь в условиях, худших, чем рабыни, обучающиеся в заведении Фенхаса. Иногда меня посещают странные мысли и я думаю не удалиться ли мне-в монастырь Лис. К лицу ли будет Вам это? Покорнейше прошу оказать милость и вернуть мне отнятое Тахиром парадное платье… а также мое приданое — Азербайджан. Азербайджан подарил мне в свадебную ночь Ваш родитель, покойный халиф Гарун: "Для прекрасной и преданной жены моей и этого края мало!" — сказал он… Меня опять изнуряет лихорадка. Багдад раскаленней горнила… Глава лекарей Джебраил торопит меня: "если в ближайшее время не поедете в Тавриз и не вдохнете его целебный воздух, то за ваше состояние не ручаюсь".

С Вашего позволения завершу это письмо стихами:

Мамун, мой сын желанный,

Величья образец,

Сокровищницы знаний

Наследник и венец!

Храню мой дух высокий

И пламя не гашу,

И все же эти строки

Слезами я пишу".

Хорасанский дворец халифа Мамуна украшался коврами. Ночью на дворцовой площади пылало великое множество факелов и больших свеч. Служанки, евнухи, рабы и рабыни сияли от радости. Прошел слух, что халиф Мамун на своей свадьбе дарует свободу тысяче рабов. Все — и визирь, и векил — сели перед наместником Савадской области. Персидская знать чуть ли не на руках носила Гасана ибн Сахля. Даже правитель Хорасана — Тахир, заискивал перед ним. Халиф Мамун роднился с Гасаном. Сваты наперебой расхваливали халифа Мамуна Гасану: "Клянемся создателем, ваша дочь Боран будет счастлива! По уму и знаниям халифу Мамуну нет равных".

Письмо Зубейды хатун было доставлено халифу Мамуну в день его обручения. Прочитав письмо, он вызвал главного визиря, посоветовался с ним и направил мачехе такое послание: "Власть принадлежит аллаху! Седьмой аббасидский халиф Мамун.

Главной малике Зубейде хатун должно быть известно, что всех, независимо от их положения и состояния, кто не поклоняется хазрату Али, я не люблю! Того, кто при упоминании имени хазрата Али не превращается в горстку праха, будь это даже малика, ненавижу! Но в этот незабываемый день обручения, день, что сужден мне единожды, желаю делать всем людям добро. Вы были старшей женой моего покойного родителя, халифа Гаруна. Потому не могу не прислушаться к вашим словам. Все Ваши пожелания будут иcполнены…"

Лихой гонец халифа Мамуна не щадил своего белого коня с подрезанным хвостом, гнал его по караванной дороге из Хорасана в Багдад. Видимо, он надеялся получить за добрую весть подарок от главной малики Зубейды хатун, которая все глаза проглядела в ожидании ответа на свое прошение.

XXV ЖЕМЧУЖНЫЙ ДОЖДЬ НА СВАДЬБЕ