Обнаженные души - [47]

Ева обвела окружающих взглядом, полным ненависти. Она была загнана в угол.

– Еврейка, – Эрвин звонко ударил ее по лицу. – Я лично займусь допросом!

Ее буквально втолкнули в комнату, посередине которой вытянулся прямоугольный уродливый стол из почерневшего дерева. Железная дверь с гулом закрылась. Они остались одни.

– Какого черта ты попробовала сбежать от меня?! – он со всей злостью опустил кулак на поверхность дубового стола.

Ева даже не вздрогнула.

– Я же просила пропуск, ты не дал.

Эрвин медленно обошел стол в щемящей тишине, сжимая руки в кулаки и мысленно ища выход.

– Что теперь? – смиренно спросила Ева.

– Теперь… – он вновь прошелся по комнате, затем обратно, остановился прямо перед ней. – Теперь тебя будут допрашивать другие, потом, должно быть, пытать. Так до тех пор, пока ты не скажешь всю правду. А потом убьют.

Она зажмурила глаза.

– Должен же быть какой-то выход, – прошептала она…

– Только один.

* * *

Беерхгоф подошел к двери и растворил ее, бросив ожидающий взгляд в сторону Евы. Она вышла из комнаты. Еле осязаемое прикосновение ее платья, такое мягкое, мгновенное, как все легкое и прекрасное в этом мире, как все, что не длится вечно. Он закрыл глаза. Мгновение, в которое ему хотелось оказаться в другом месте.

А потом будут пытать… а потом убьют. Выхода не было. Это конец. И они оба это знали.

Она обернулась, и он едва не отшатнулся под ее взглядом. В этих глазах неожиданно было столько жизни. Даже ее боль была живая. В них были и благодарность, и страх перед неизбежностью. Это был такой же яркий взгляд, как тот, что остановил его руку на прицеле пистолета, как теперь ему казалось, целую вечность тому назад.

Он почувствовал дрожь в руках и услышал свой бесконтрольный пульс. Она всего мгновение смотрела на него. Наконец чуть заметно кивнула, и он ответил ей глазами. Она быстро развернулась и бросилась бежать.

– Стой! Стоять! – послышалось со стороны.

– Тебе не уйти! Закройте все выходы!

Лязг металлических задвижек. Эрвин достал пистолет и медленно пошел по коридору. Наконец он увидел ее, вытянул руку. Он почти не целился. Он слишком хорошо стрелял.

Короткий оглушительный хлопок, шум шагов и тишина…

VII

Венсан бережно толкнул дверь в доме Соланж. Дверь открылась, и Венсан, едва коснувшись стены внутри помещения, ощутил на своих пальцах осадок из пыли.

– Извини, у меня тут немножко… неубрано.

Венсан кивнул с полным равнодушием.

– Что-то случилось?

Он снова кивнул. Он не мог говорить. В его лице было что-то такое, от чего защемило сердце.

– Ева… она… не вернется.

Глаза Соланж округлились, пока не от слез, от шока, но она даже не сразу поняла, о чем он говорил.

– Мне очень жаль…

Она покачнулась и сделала буквально шаг, сотрясаясь от рыданий, а он почти бросился к ней и крепко обнял.

– Ева, как же это?.. Как это может быть?..

* * *

Он с силой зажмурил глаза, сжав ладони в кулаки. Было как-то странно, больно в груди, сложно сдержать себя и не заплакать.

– Мсье Венсан, давайте-ка поужинайте, – захлопотала мадам Бернадет.

– Не надо. Благодарю, – сухо проговорил он, направляясь к лестнице.

– Вы как-то бледны. Уж не заболели ли вновь? Совсем вы себя не бережете.

– Я в порядке. А впрочем… – он на мгновение остановился, затем обернулся, – Еву убили.

– Батюшки! – она всплеснула руками.

– Мне надо побыть одному, – сказал он отрешенно.

Он был какой-то побежденный. Мадам Барнадет стало невыносимо жаль его.

Венсан захлопнул за собой дверь, оставаясь наедине с тишиной и повисшими сумерками. Один на один… А так недавно она была здесь, рядом.

«Как можно жить, если никого не любить?» – спросила его когда-то Соланж. Тогда ему казалось, что можно. Разве с тех пор прошло слишком много месяцев, недель?

Что с нами случилось?

Я люблю тебя, Ева…

– Ева… – он прошептал слово, ставшее вдруг каким-то холодным, какой была она; чужим, какой она стала; любимым, какой она была для него всегда.

Он зажмурил глаза и почти до боли сжал кулаки. Он так хотел себя победить, но не мог.

Ты вернешься?

Она не вернулась. И никогда не вернется.

Мы все погибнем…

Это была пытка. Худшая из всех, что он мог вообразить. Он не выдержал, упал на колени и беспомощно разрыдался.

* * *

Соланж не хотелось замыкаться в своих четырех стенах, смирившись с поражением. Нет, они ее не сломили. Они убили Еву, но они не победили, черт возьми.

Эрвин фон Беерхгоф в сопровождении еще нескольких офицеров, имен которых она не знала, вышли из автомобилей, направляясь к дорогому особняку в центре. Это было недалеко от их конспиративной квартиры.

Ненависть удушливой волной хлынула к сердцу. Вот они убийцы!

Она кинулась к ним, забыв обо всем на свете, о предосторожности, о конспирации. А будь у нее оружие в руках, она бы точно попыталась стрелять.

– Чудовище! Убийца! Сволочь!

Он резко обернулся. Глаза были холодными и ничего не выражали.

Из-за угла подоспел Венсан, в минуту общего замешательства схватил ее за плечи и оттянул назад.

– Пойдем, пойдем, пойдем.

Она пыталась вырваться, но в итоге сдалась. Он был сильнее. Инцидент был исчерпан, и они скрылись в дверях небольшой таверны.

– Соланж, да что ж ты делаешь? – отчаянным шепотом обратился он к ней, когда они оба присели за одинокий столик в углу.