Обнаженное солнце - [15]

– Ну хорошо – ведь мой прямой приказ приводит в действие Второй Закон, так или нет?

– Верно. Но сопутствующее повышение потенциала вызывает у робота «неприятные ощущения». Это редкий случай; соляриане почти никогда не вмешиваются в повседневную деятельность роботов. Во-первых, никто не захочет исполнять обязанности робота, во-вторых, в этом нет необходимости.

– Вы что, Дэниел, хотите сказать, что робот обижается, если я делаю работу за него?

– Как вам известно, партнер Элайдж, понятие «обида» в том смысле, какой вкладывают в него люди, к роботу неприменимо.

– Что же тогда?

– Насколько я могу судить, то, что испытывает при этом робот, так же отрицательно действует на него, как обида на человека.

– Но я-то не солярианин. Я землянин и не люблю, когда роботы делают что-то за меня.

– Я рекомендовал бы вам принять во внимание, что такое отношение к роботам может быть расценено нашими хозяевами как неуважение, поскольку в подобном обществе должны существовать более или менее твердые установки на то, как следует обращаться с роботами и как не следует. Если мы будем обижать наших хозяев, вряд ли это облегчит нашу задачу.

– Ладно, – сказал Бейли. – Пусть робот делает свое дело.

Хотя он уступил, инцидент принес определенную пользу. Поучительно было узнать, до чего бессовестно роботизировано общество. Если уж роботы существуют, от них так просто не отделаешься, и человек, пожелавший избавиться от них хотя бы на время, обнаруживает, что это ему не удастся.

Прикрыв глаза, Бейли смотрел, как робот идет к стене. Пусть социологи на Земле разбираются и делают свои выводы. Он тоже кое-что выяснил – для себя.

Половина стены скользнула вбок, и открылась контрольная панель, которая была бы впору электростанции обширного городского сектора.

Бейли страдал по своей трубке. Его предупредили, что курение на Солярии – вопиющее нарушение приличий, и даже не позволили взять трубку с собой. Бейли вздохнул. Иногда бывает так приятно стиснуть в зубах чубук и ощутить в руке теплую чашечку.

Робот орудовал быстро, ловко переключая различные реле и подбирая нужные силовые поля.

– Сначала абонента запрашивают, будет ли он отвечать на вызов, – объяснил Дэниел. – Ответ, разумеется, принимает робот. Если абонент на месте и согласен ответить, устанавливается двусторонняя связь.

– Зачем нужна такая сложная техника? Ведь большей частью панели робот совсем не пользуется.

– Я не располагаю полной информацией, партнер Элайдж. Но иногда проводятся групповые сеансы, иногда – сеансы в движении. Эти виды связи требуют усложненных операций, особенно последний.

– Господа, согласие на сеанс получено, – объявил робот, – Можно начинать, когда вы будете готовы.

– Мы готовы, – проворчал Бейли, и не успел он договорить, как дальняя часть комнаты осветилась. Дэниел спохватился:

– Я забыл предупредить робота, чтобы он затенил изображение открытого пространства, Очень сожалею. Я должен…

– Ничего, – содрогнувшись, сказал Бейли. – Выдержу. Не вмешивайтесь.

Перед ним была ванная, по крайней мере, он так решил. В одном углу помещался, насколько он мог судить, маленький косметический кабинет, и Бейли представил себе, как робот или роботы своими точными движениями создают прическу и макияж, в которых хозяйке не стыдно показаться на люди.

Назначения некоторых предметов он просто не знал – бесполезно было и угадывать. Облицовка стен складывалась в искусный узор, обманывающий глаз, – казалось, что там изображено нечто реальное, но потом становилось ясно, что это только абстракция. Эффект был успокаивающий и почти гипнотический – так поглощала внимание роспись.

Просторную душевую кабину – Бейли рассудил, что видит именно ее – заслоняла какая-то преграда, но не материальная, – скорее то был видеоэффект: мерцающая непрозрачная стена. В поле зрения никого не было.

Бейли посмотрел на пол: определить, где кончается его комната и начинается другая, было нетрудно, поскольку ясно виднелась черта, за которой менялось освещение. Бейли подошел к этой черте и, на миг замявшись, сунул за нее руку.

Он ничего не почувствовал – как будто опустил руку в одну из несовершенных земных голограмм. Но там он продолжал бы видеть ладонь – может быть, нечетко, с наложившимся на нее изображением, но видел бы, – а здесь она исчезла, точно кисть обрезали по запястье.

А если шагнуть за черту? Наверное, там вообще ничего не видно – сплошная чернота. Мысль о таком надежном укрытии почти радовала.

Но тут послышался голос, Бейли посмотрел вверх и неуклюже отскочил.

Говорила, надо полагать, Глэдия Дельмар. Верхняя часть мерцающей преграды исчезла, и показалась голова. Голова улыбнулась Бейли.

– Я говорю – здравствуйте, извините, что заставила вас ждать. Я скоро высохну.

У нее было вытянутое лицо, довольно широкое в скулах, которые выступали, когда она улыбалась, И плавно сужавшееся к полным губам и маленькому подбородку. Голова была невысоко от пола – Бейли определил, что рост женщины примерно пять футов два дюйма. Это было нетипично, по крайней мере, на взгляд Бейли – космонитке полагалось быть высокой и статной. И волосы у нее не отливали бронзой – светло-каштановые с желтизной, средней длины. Сейчас они развевались – должно быть, под струей теплого воздуха. Картина получалась весьма приятная.