Обнаженная снаружи и изнутри - [20]

— Продолжайте же втирать масло, Рик!

— Разумеется.

— Не в одни лопатки, а пониже, пожалуйста. Я опустил руки до ее пояска стыдливости и принялся массировать спину с удвоенной энергией.

— Что с вами творится?

Вновь в ее голосе послышались гортанные нотки:

— Раз я сказала “ниже”, значит надо массировать ниже! Перестаньте деликатничать. Вы же не красная девица, Холман. Не хотите же вы, чтобы я обгорела?

Пузырек с маслом для загара был еще на две трети заполнен, когда я взял его в руки. Я открутил пробку, затем наклонил и вылил все содержимое Соне на голову. Она завизжала, села прямо, пытаясь стереть масло с лица. Ее большие груди тряслись, она в ярости повернулась ко мне.

— С какой целью вы это, черт возьми, сделали?

— Чисто импульсивно, — серьезно ответил я, — испугался, что с вами может случиться солнечный удар. Теперь ваша голова не обгорит, чего вы так опасались, вы можете спокойно подставить ее под самое палящее солнце.

Она резко вскочила на ноги, схватила полотенце, на котором лежала, и принялась осторожно прикладывать его к лицу, вытирая масло. Ее коротко подстриженные волосы прилипали к голове и были похожи на слой черной блестящей краски, покрывшей череп. Тут мне пришло в голову, что Соня из тех излишне пылких дамочек, которым надо периодически охлаждаться, а сейчас для этого как раз было самое подходящее время и место. Я опустил ей на плечи руки, силой заставил ее отступить на три шага назад к краю бассейна, затем резко отпустил. Какое-то мгновение она пыталась устоять на ногах, неистово размахивая руками, но все же не смогла удержаться. Ее пронзительный крик был заглушен плеском воды. Упав, она тут же пошла ко дну. Я не стал ждать, выплывет ли она, повернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал к своей машине.

Только я сел за руль, как к дому завернула элегантная спортивная машина и остановилась возле моей. Из нее вылез Джо. Он был облачен в голубую шелковую рубашку, застегнутую на все пуговицы, брюки были точно подобраны в тон, на ногах белые теннисные туфли. Две вертикальные линии между его бровями, казалось, стали постоянным атрибутом его лица, а в слегка вытаращенных глазах застыло беспокойство.

— Вы были у Сони? — спросил он каким-то неестественным скрипучим голосом.

— Да. Но ей захотелось искупаться, поэтому я не стал ей мешать.

— Полагаю, вы приезжали по поводу Энджи?

— Верно. — Я с минуту внимательно всматривался в него, потом медленно покачал головой. — Мне кажется, вы правы, вам следовало бы с ней поговорить, я имею в виду тот разговор, который вы планировали на вчерашний день... Кто знает, может быть, вы сумели бы убедить ее бросить ненормального художника и вернуться домой. И тогда, быть может, она осталась бы жива.

— Я тоже так думал, — промямлил он. — Но Соня хотела, чтобы я остался дома.

— Очень плохо.

Я дружески подмигнул ему.

— Вчера вечером я познакомился с вашим старым приятелем, этаким деревенским парнем, Марвином.

— Да-а? — Он медленно захлопал ресницами, потом обтер губы тыльной стороной ладони. — Как дела у старины Марва? Не видел его сотню лет!

— С ним произошла небольшая неприятность, ему расквасили нос. Но за ним ухаживает Лайза, так что все будет в порядке.

— Конечно. — Джо не смотрел на меня. — Ну что же, было очень приятно встретиться с вами, мистер Холман. А теперь мне нужно идти тренироваться. Соня разозлится, если я буду не в форме.

— Да уж! — произнес я сочувственно. — Интересно, вы когда-нибудь осмелитесь разозлиться на нее, если она окажется не в форме?

Он неуверенно улыбнулся.

— Полагаю, вы шутите, мистер Холман. После этого он смущенно раскланялся, бормоча что-то о том, что мы должны в скором времени увидеться.

— Несомненно! — ответил я, но Джо быстро скрылся за входной дверью.

На мгновение зажмурившись, я попытался прояснить в голове ситуацию. Известно, что в Южной Калифорнии на каждый квадратный акр приходится больше психов, чем где бы то ни было на земле, рассуждал я, но все равно картина оставалась совершенно неясной.

* * *

У седовласой экономки была фигура профессионального штангиста и ирландский выговор, я не сомневался, что никому никакими речами ее не переубедить. Она сказала, что мистера Роулинза нет дома, а миссис Роулинз никого не принимает. В конце концов, мне все же удалось уговорить ее сообщить о моем приезде миссис Роулинз. Она неохотно согласилась, захлопнула дверь у меня перед носом, оставив меня на крыльце. Вернувшись, она сообщила, что миссис Роулинз примет меня, так что я могу пройти в гостиную. Я прошел следом за ее массивной фигурой в дом, в то время как она неумолчно бубнила себе под нос о несознательности и бесцеремонности некоторых людей, которые настаивают на том, чтобы встретиться с бедняжкой, не считаясь с той кошмарной трагедией, которая только что омрачила ее молодую жизнь.

Наконец появилась Бэби, облаченная в черные свитер и брючки. Она передвигалась с таким видом, как будто каждый шаг приносил ей неимоверные страдания. Ее рыжие волосы были зачесаны назад и перетянуты черной лентой на затылке. На лице никакого макияжа. Одним словом — страдалица.

— Прошу вас, миссис Роулинз, — покровительственно заявила экономка, — не разрешайте ему задерживать вас долго. Он не имеет никакого права беспокоить вас в самый черный для вас день и...