Обнаженная снаружи и изнутри - [19]

Я посмотрел на пышные формы, которыми заканчивалась ее спина, пересеченные чисто символической черной полосочкой, и покачал головой.

— Точнее сказать, нагая на девяносто процентов. Полагаю, вы в черном в знак траура по дочери. Ее тело внезапно напряглось.

— Как вы можете так говорить? — едва слышно пробормотала она. — Это дурно!

— Дурно то, что Энджи убили. Кто-то несколько раз вонзил кухонный нож в ее тело.

— Прекратите! Я знаю, что случилось!

— Где Джо?

— Уехал куда-то. Он вам нужен?

— Я хочу с ним поговорить, — нетерпеливо ответил я. — Меня тошнит от вашего вида, от того, как вы тут нежитесь на солнышке, вроде беззаботной акулы. Я не хочу продлевать это удовольствие!

— Гнусный негодяй! — Ее голос дрожал от ярости — Если бы Джо был здесь, я бы велела ему разорвать вас на мелкие кусочки.

— Так где же он?

— Не знаю. Он расстроился из-за Энджи Приблизительно полчаса назад поехал куда-то, не сказав, когда вернется. Поэтому вам нет смысла ждать его здесь.

Лицо ее исказилось в злобной гримасе.

— Но если вас устроит то, что он придушит вас как цыпленка, оставайтесь, и я с удовольствием буду наблюдать за этим представлением. В противном случае немедленно убирайтесь вон!

Я опустился рядом с ней на теплый бетон и закурил Она раздраженно отодвинулась в сторону, затем сняла очки. Мне редко доводилось наблюдать такую лютую ненависть в женских глазах.

— Разве вы не слышали, что я сказала, Холман? — выкрикнула она.

— Слышал, — ответил я, — но я передумал и решил, что если нельзя поговорить с Джо, то можно поговорить о нем, верно?

— Вы выбрали неудачный объект для интеллектуальной беседы. — Она сдержанно засмеялась. — Тема Джо занимает всего один абзац.

— Где вы его отыскали?

— На Пляже культуристов.

Она достала бутылочку с маслом для загара и сунула ее мне в руки.

— Раз вы настояли на том, чтобы остаться, так принесите хоть какую-то пользу. Натрите мне спину.

Я налил немного масла на ладонь и стал втирать ей в кожу, чувствуя, как эта блудливая кошка реагирует на каждое мое прикосновение. Она в полном смысле слова принялась мурлыкать, отвернув от меня голову, которая покоилась на ее руках. Мне пришло в голову, что оскорбить Соню Дрезден невозможно, очевидно, это пытались до меня сделать многие и отступились.

— Джо, — говорил я, продолжая массировать ее спину, — вы повстречали на Пляже культуристов и сказали ему: “Эй, мускулистый, ты создан для меня. Залезай-ка в машину!” Это так произошло?

— Примерно, — беспечно ответила она. — Какая разница? Так или не так?

— Сколько времени он живет у вас?

— Месяцев шесть, возможно дольше...

— Энджи ладила с ним?

— Мне кажется, вполне.

— Для нее его вселение выглядело, наверное, довольно оригинально, — задумчиво протянул я. — В доме появляется дядюшка, который на самом деле вовсе не родственник, а по возрасту не может быть дядюшкой...

— Если вы намекаете на то, что я подозреваю, — заговорила она приглушенным голосом, — то я...

— Когда я уезжал отсюда вчера, — продолжал рассказывать я, — Джо спросил меня, как поживает Энджи, посетовал, что ему ее не хватает в доме. Он добавил, что, возможно, соберется навестить ее и поговорит с ней о том ненормальном художнике, у которого она живет. Вот я и думаю, не поехал ли он к ней вчера?

— Если вы допускаете мысль, что ее убил Джо, значит, вы окончательно свихнулись. Конечно, потерять такой злобный умишко не велика потеря, но... Он вообще вчера не выходил из дому.

— Вы хотите сказать, что все время был с вами?

— Совершенно верно.

— Вы были вдвоем?

— Да, вдвоем.

— Если бы кто-то третий подтвердил ваши слова, я мог бы вам поверить, — пробормотал я, растягивая слова, — а так... Какова была обстановка в доме, когда Энджи жила здесь? Она уехала потому, что захотела жить с этим ненормальным художником, или потому, что была смертельно напугана приставанием Джо каждый раз, когда он считал, что вы этого не видите?

Я почувствовал, как ее спина замерла под моей рукой.

— Может быть, вы сами, Соня, велели ей убираться отсюда ко всем чертям, боясь потерять своего ручного Геркулеса?

— Я не желаю выслушивать подобные оскорбления ни от вас и ни от кого другого! — напряженным голосом ответила женщина. — И если вы, Холман, сию же минуту не покинете моего дома, я вызову полицию и велю им вышвырнуть вас отсюда!

— Валяйте! Представляю, что будут болтать о вас в городе, узнав из газет, как вы разгуливаете практически голая по дому и в таком виде встречаете блюстителей порядка.

— Не воображайте, что меня это беспокоит! — Она кокетливо повела плечами. — До чего вы наивны, Холман!

— Кстати, поскольку речь зашла о последователях бодибилдинга, — перевел я разговор на другую тему, — вчера я познакомился еще с одним завсегдатаем Пляжа культуристов. Полагаю, Джо его хорошо знает? Тип деревенского парня, железные мускулы и масса веснушек, отзывается на имя Марвин. Вы с ним знакомы?

— Нет. — Она зевнула. — Должна знать? — Она приподняла голову и задумчиво посмотрела на меня. — Раз вы перестали оскорблять меня, Холман, я раздумала вызывать полицию.

— На мой взгляд — правильное решение. Она снова опустила голову на руки и сладострастно повела плечами.