Обнаженная смерть - [47]

— Это тебе не револьвер. А у тебя меткий глаз! — Рорк был явно поражен, хотя и старался этого не показывать. — Но, конечно, одно дело — простая мишень, и совсем другое — человек. Пусть даже манекен.

Ева поняла, что он бросает ей вызов, и была готова его принять.

— Мне не терпится приступить!

— О’кей. — Рорк запрограммировал бой. Любопытство и уязвленное самолюбие — в последнем ему было нелегко себе сознаться — заставили его усложнить программу. — Готова?

Она покосилась на него и пошире расставила ноги.

— Да!

Первой возникла старушка, прижимающая к себе обеими руками котомку. Ева едва не снесла ей голову, но палец на спусковом крючке вовремя замер. Тень слева — и грабитель, уже занесший над головой старушки обрезок трубы, схлопотал пулю. Рорк быстро перезарядил пистолет. Покалывание в правом бедре заставило ее сменить позу, но новый бандит, вооруженный примерно так же, как она, не ушел живым.

Рорк завороженно наблюдал за Евой. Он видел, что она не дрожит, глаза смотрят холодно и беспощадно. Глаза полицейского! Он знал, что ее организм сейчас усиленно вырабатывает адреналин, что пульс невероятно убыстрился, но движения Евы оставались точными и стремительными, как в хорошо разученном танце. Стиснутые зубы, неподвижные, как у изваяния, руки.

Рорк вдруг понял, что хочет ее до умопомрачения. Это было отчаянное, испепеляющее желание!

— Два ранения, — сказала она еле слышно, самостоятельно доставая пули из коробки и перезаряжая пистолет так, как показывал Рорк. — Одно в бедро, одно в живот. Я бы уже валялась мертвой, в лучшем случае — истекала кровью. Давай по новой!

Он подчинился, потом засунул руки поглубже в карманы и продолжал восхищенно следить за гостьей.

Ева испытывала небывалый азарт. Конечно, пользоваться револьвером было несравненно удобнее, но кремневому оружию оказалась присуща совершенно гипнотическая — примитивная и устрашающая — эффективность. То, что вытворял при попадании заряд — разодранная плоть, брызги крови, — превращало смерть из неизбежного финала в феерию кошмара.

— В тебя не попали? — спросил Рорк.

Враги исчезли, но Ева все еще смотрела на дальнюю стену, переживая выигранный бой.

— Ни разу. Что делают пули с человеческим телом! — тихо проговорила она, кладя пистолет. — Носить такое оружие, зная, что может возникнуть необходимость пустить его в ход и что по тебе тоже могут открыть стрельбу из такого же… Кто мог на это решиться, будучи в своем уме?

— Ты, например. — Рорк снял очки и наушники. — Совесть и преданность долгу вовсе не означают слабость духа. Ведь ты же с честью выдержала тестирование. Это стоило тебе немалых сил, но ты справилась.

Ева аккуратно положила свои очки и наушники на черный пульт.

— Откуда ты знаешь?

— Откуда я знаю, что сегодня ты была на тестировании? Я же тебе говорил, что у меня есть связи. Откуда знаю, что это тебе далось нелегко? — Он взял ее за подбородок. — Сам вижу. У тебя конфликт между сердцем и головой, Ева. Вряд ли ты сознаешь, что именно поэтому так хорошо делаешь свое дело. И так восхищаешь меня!

— Я вовсе не пытаюсь приводить тебя в восхищение. Моя цель — найти человека, пустившего в ход оружие этого же типа, и не для самозащиты, а для собственного удовольствия. — Она посмотрела ему в глаза. — Это не ты.

— Не я.

— Но тебе что-то известно.

Рорк провел большим пальцем по ее подбородку и медленно убрал руку.

— Не уверен. — Он подошел к столику и разлил кофе. — Оружие девятнадцатого века, преступления двадцатого века — и, похоже, мотивы из тех же, прежних времен… По-моему, я гожусь в подозреваемые.

— Слишком простое умозаключение.

— Скажи, лейтенант, ты способна обратить свои дедуктивные способности в прошлое или полностью поглощена настоящим?

Ева сама задавала себе тот же вопрос и надеялась, что знает ответ.

— У меня гибкий мозг.

— Как раз не слишком. Но соображаешь ты быстро. Убийца Шерон хорошо разбирается в истории, любит ее, возможно, даже одержим ею. — Рорк насмешливо приподнял брови. — Я тоже знаком с некоторыми периодами и явно питаю к ним любовь. Можно ли назвать это одержимостью? — Он небрежно повел плечом. — Тебе виднее.

— Я над этим работаю.

— Не сомневаюсь. Давай прибегнем к старомодной дедукции, забыв про компьютеры и всевозможные технические средства. Начнем с жертвы. Ты считаешь, что Шерон занималась шантажом. Что ж, годится. Она была озлоблена, вела себя вызывающе, жаждала власти. И при этом нуждалась в любви.

— Эти выводы — результат всего двух ваших встреч?

— Отчасти. — Он подал ей чашку с кофе. — А отчасти — результат бесед со знавшими ее людьми. По отзывам друзей и партнеров, она была чрезвычайно энергичной и одновременно скрытной. Отказавшись от семьи, она постоянно о ней думала. Любила жизнь, но часто хандрила. По-моему, мы с тобой движемся параллельными путями.

Ева не сдержала раздражения:

— Не знала, что ты движешься каким-либо путем в полицейском расследовании, Рорк!

— Бет и Ричард — мои друзья, а я серьезно отношусь к дружбе. У них горе, Ева. И я совершенно не могу выносить, что Бет считает себя виноватой.

Она вспомнила затравленный взгляд Элизабет Барристер, нервную дрожь пальцев и вздохнула.