Обнаженная дважды - [4]

Резко взметнувшийся тон ее голоса заставил его подпрыгнуть на месте.

— Что?

— Что-то тебя раздражает, — заявила Жаклин. — Ты ерзаешь, как провинившийся школьник, и избегаешь смотреть мне в глаза.

— Ну…

— Я что-то не так сказала? — Она закатила глаза и придала лицу независимое выражение, однако заинтересованность, сквозившая в ее голосе, была искренней.

— Нет. То есть да. Я имею в виду… — Крис сделал глубокий вдох. — То, что ты сейчас сказала, действует на нервы, хотя так не должно было быть. Я знаю, что ты испытываешь. Мне тоже хочется вырваться из их крысиных гонок. Я выхожу из игры. Удаляюсь на покой.

Лицо Жаклин побелело. Она уставилась на него, открыв от изумления рот. Крису показалось, что пауза длилась очень долго. Наконец она издала вопль.

Звук не был очень громким или продолжительным, однако он был достаточно пронзительным, чтобы головы сидящих за соседними столиками стали поворачиваться в их сторону. Жаклин потянулась руками к своему горлу.

— Боже, Боже мой! Ты не сделаешь этого. Ты не можешь поступить так со мной. После всех лет… После всего, что мы сделали вместе… — Она осела вперед, перья на шляпе приспустились.

Крис прокашлялся.

— Жаклин…

Жаклин выпрямилась в кресле. Ее глаза светились смехом — и чем-то еще. Глядя на нее, Крис почувствовал некоторое удовольствие, даже дурацкое поведение писательницы раздражало его не так, как раньше.

— У тебя в перьях застряли крошки рокфора, — заметил он, стряхивая их своим платком.

— Я люблю тебя, Крис, — прошептала Жаклин. — Прости за мою несдержанность, но я не смогла справиться с собой. У тебя был такой виноватый вид, я подумала, что ты собираешься объявить о своем грядущем заключении за мошенничество, о своей свадьбе или о чем-нибудь еще, таком же серьезном. Ты ведь не думал о том, что я устрою сцену, а?

— А разве не так?

— Только маленькую-премаленькую. Признайся, ты был бы разочарован, если бы я встретила твое решение холодно.

— Я думал, что ты попытаешься отговорить меня.

— Это надо сделать?

Крис покачал головой.

— Я переделывал свой дом в Мэне более года. Теперь он готов, как и я. Я хочу сесть на кусок скалы и размышлять там несколько лет. Половить рыбу, покататься на лыжах, заняться каким-нибудь хобби…

— Вырезая подсадных уток. — Голос Жаклин был намеренно подозрительно-недовольным.

— Это настоящее мастерство, — настаивал Крис. — Вид искусства. Приманки часто собирают коллекционеры…

— Охотно тебе верю, дорогой. Я знаю, ты вырежешь превосходных уток. — Отблеск насмешки потускнел в ее глазах, и она ласково сказала: — Я буду ужасно по тебе скучать, Крис. Сомневаюсь, что когда-либо найду другого агента, который обладал бы таким же, как у тебя, сочетанием интеллигентности, юмора и честности. Я бы постаралась отговорить тебя от этого решения, если бы не ценила тебя так высоко. Единственное, что я могу сказать, это то, что я ужасно рада за тебя. — Она покачала головой. — Боже милостивый, я говорю так, как будто ты объявил о своей свадьбе. Через минуту я заплачу.

Крис промолчал в ответ. Жаклин пристально посмотрела на него. — Крис, ты похож на кота, который кругами ходит вокруг аквариума с золотой рыбкой. Ты, хитрая собака, не хочешь ли ты сказать, что существует некая очаровашка на горизонте?

— Она работает городским библиотекарем.

По какой-то причине это неожиданно показалось им обоим чрезвычайно забавным.

— У тебя хороший вкус, — отметила Жаклин, осторожно прикасаясь к накрашенным ресницам. — Как бывший работник библиотеки могу заверить тебя, что на свете не существует более удачного типа женщин. Если ты не пригласишь меня на свадьбу, я все равно на нее приду и принесу с собой что-нибудь ужасно шокирующее, нечто вроде горшка викторианской эпохи. Но, Крис, если отбросить шутки в сторону — что мне теперь делать?

Последнее слово было похоже на вой сирены. Жаклин опять была в форме.

— Если хочешь, то я по-прежнему буду заниматься твоими первыми двумя книгами. Некоторое время гонорары тебе будут обеспечены.

— Спасибо.

— Благодарностью будут мои десять процентов.

Они улыбнулись друг другу, выражая полное взаимопонимание и дружбу. Крис продолжал:

— В Нью-Йорке немало найдется агентов, которые готовы на все, вплоть до убийства, чтобы ты оказалась в числе их клиентов. Ты можешь взять список и просто выбрать. Я предлагаю тебе переговорить с несколькими.

— Как я сделала тогда, когда выбирала тебя?

Губы Криса искривились при воспоминании об этом. Он ничего не слышал о Жаклин Кирби, когда она впервые позвонила ему и сказала, что ищет литературного агента и хотела бы поговорить с ним. Холодная наглость заявления захватывала дух; еще не публиковавшиеся авторы не проводят собеседования агентов, они умоляют этих богоподобных существ бросить взгляд на их рукописи. Крис начал было это объяснять, когда холодный надменный голос на другом конце провода прервал его:

— Я работала с Хэтти Фостер. Полагаю, вы ее знаете.

Крис должен был признать, что предположение оказалось правильным. Хэтти Фостер была одной из наиболее известных фигур в издательском деле, к которой многие питали искреннюю неприязнь. В своих компаньонах она вызывала к себе такое же отвращение — невозможно было не любить ее еще сильнее, — как и в редакторах и издателях. Не была она популярна и среди авторов, которых вводила в заблуждение и как будто бы обманывала. Немногим ранее, в начале этого года, она оказалась центральной фигурой в потрясшем издательский мир скандале, который еще более запятнал и без того отнюдь не безупречную репутацию Хэтти. Дело об убийстве первой степени, которое распутал детектив О’Брайен и женщина по имени…