Обнажая правду - [35]

— Истон, я звоню не поэтому, — нарочно резко отвечаю я, чтобы сыграть на его страхе.

На том, что он думает, что до сих пор должен мне целую кучу денег. Я определенно могу использовать это себе на пользу.

— Мне необходима твоя помощь в другом деле, и если ты сделаешь то, что мне нужно, не задавая никаких вопросов, я подумаю о том, чтобы простить тебе все долги.

На том конце линии становится тихо. Могу представить, как он обдумывает всевозможные варианты противозаконных действий, которые я могу попросить его совершить.

— Я даже расскажу тебе, что это будет, прежде чем ты согласишься, — сдерживая смешок, предлагаю я.

— Окей, — мгновенно отвечает он.

— Мне нужно, чтобы твой брат позвонил мне по этому номеру с непрослушиваемого телефона.

Опять тишина на том конце.

— Мэдден? Зачем? Что происходит?

— Я же сказал тебе: никаких вопросов, и ты тут же вываливаешь на меня целых три кряду, — сердито ворчу я в трубку.

В моем мире этот парень не протянул бы и недели, его язык доведет его до могилы.

— Да, уф, хорошо. Я могу это сделать. Когда? Утром?

— Сегодня вечером. Как можно скорее.

Я слышу в трубку, как позвякивают ключи и хлопает дверь.

— Уже еду к нему. Буду там примерно через пятнадцать минут.

— Жду.

Положив трубку, я издаю глубокий, тревожный вздох, выпуская из легких воздух, который я, затаив дыхание, держал в себе с самого начала разговора, и начинаю отсчитывать минуты.

Глава 17. Мэдден

(Ghosts That We Knew — Mumford & Sons)

— Что за дерьмо, Мэдден! Что тут на хер происходит?

Мои глаза мгновенно открываются, когда я слышу, как мой брат орет с порога ванной комнаты.

— Что с тобой?

Его голова поворачивается то вперед, то назад, мечась между моим лежащим возле унитаза ничком телом и голой Эмерсон с повязкой на глазах, все еще прикованной наручниками к моей кровати. В одну минуту она визжит, как сильно она меня ненавидит и хочет отрезать мне яйца, а в другую рыдает о том, как она сожалеет, и умоляет простить ее, потому что она так сильно меня любит. Я понятия не имею, почему он здесь и как долго я уже так лежу. Когда я вскочил с кровати, все вокруг начало кружиться, и я решил, что сердце выскочит у меня из груди, и тогда я закрыл глаза. А теперь почему-то здесь оказался Истон.

Его имя огнем вспыхнуло у меня в голове, а в ушах эхом повторялись слова Эмерсон: «Я не знаю, что с ней сделали русские, да и на самом деле, мне плевать».

Как безумный, я вскакиваю и изо всех сил бросаюсь на Истона. Я застаю его врасплох, его глаза выкатываются из орбит, а челюсть падает, пытаясь что-то сказать, но ему не удается произнести ни звука, прежде чем я валю его на пол, сажусь сверху и начинаю отчаянно молотить его своими яростными кулаками.

— Ты. Гребанный. Кусок. Дерьма. Ты. Обещал. Мне.

С каждым словом я обрушиваю на его лицо очередной удар, и, несмотря на его попытки защитить себя, мне удается дать ему несколько хороших тумаков, прежде чем он смог, пнув коленом в живот, столкнуть меня с себя. Его жесткий пинок подействовал на бушующий во мне адреналин, как вода на пламя, и вся боль от встречи с Тони на этой неделе вернулась в десятикратном размере. Испугавшись того, что могу отключиться, я, спотыкаясь, побрел к раковине и схватился за столешницу, изо всех сил пытаясь восстановить дыхание.

Вытирая локтем хлещущую из носа и изо рта кровь, Истон, пошатываясь, встает на ноги, одновременно смущенный и злой.

— Какого хрена ты творишь, Мэдден? Что случилось? Почему она здесь?

Он поворачивает голову назад в сторону спальни, туда, где лежит, прислушиваясь к звукам нашей борьбы, притихшая Эмерсон.

— Она мне рассказала! — ору я, крепко зажмурив глаза, чтобы остановить надвигающуюся агонию. — Она мне все рассказала!

Истон перетаптывается рядом со мной, а потом неожиданно так сильно хлопает руками по столешнице, что содрогается висящее на стене зеркало.

— Что конкретно она тебе сказала? — шипит он.

Слегка приоткрыв глаза, я грозно гляжу на его отражение, не в силах посмотреть на него настоящего.

— О русских, Истон. Не надо больше притворяться, — выплевываю я слова. — Ты продал долбанным русским женщину, которую я люблю. И клянусь богом, если ты не вернешь мне ее целой и невредимой, я сам тебя убью голыми руками.

Все краски сошли с его лица, оставив вместо себя тревогу и шок.

— Не разыгрывай удивление. Тебе следовало бы догадаться, что Эмерсон не сможет держать свой гребанный рот на замке. В ту же секунду, как она оказалась голой в моей постели, она мгновенно поспешила рассказать о ваших маленьких секретах, — цежу я сквозь зубы, и меня трясет от чистой ярости.

— Мэдден, послушай меня немедленно.

Его голос становится на несколько октав ниже, чем обычно, когда он хватает меня за плечо и вынуждает посмотреть ему прямо в глаза.

— Я не знаю, что она тебе наговорила, но богом клянусь, клянусь жизнью наших родителей: я не имею никакого отношения к исчезновению Блейк. Абсолютно на хер никакого отношения!

На несколько секунд он замолкает, чтобы дать время словам проникнуть в мое сознание, а потом продолжает:

— Я пришел сюда, к тебе домой, потому что сегодня мне позвонил Рейз, внук Анатолия Кабинова. Я решил, что он звонит мне насчет денег, которые я ему задолжал, потому что из-за всего того, что произошло на этой неделе, я совершенно забыл с ним связаться, но дело оказалось не в этом…