Обмен заложниками - [32]

На танцпол выбежали две красотки из подтанцовки. На лицах — светящиеся маски, а трико расписаны длинными продольными полосами.

Мир вокруг меня состоял из цветных нитей, плывущих, качающихся, дрожащих, бьющихся в такт с подземными барабанами. Тьма и ритм.

Оставалось придумать, как это можно сфотографировать. И кое-что поважнее.

Вход в метро казался разинутой пастью. Люди огибали меня, спешили во мрак. Я последовал за ними.

С недавних пор ступени эскалатора тоже стали подкрашивать флюоресцентом. Тлеющие столбики ламп только мешали — света они почти не давали. Голубые перила, а между ними — оранжевые полоски ступенек — как рельсы и шпалы, уходящие вниз. Темные силуэты людей. Цветные нашивки на плечах, спинах, локтях. Неразличимые лица.

На платформе стоял наряд одноглазых. Они проводили меня внимательными взглядами сквозь приборы ночного видения. Интересно, как я выгляжу в инфракрасном диапазоне?

В вагонном сумраке покачивался лес темных голов. Я проехал до «Китай-города».

На выходе подошел к таксофонам.

— Господина Смирягу, пожалуйста!

В трубке заиграла та же мелодия, что сопровождает все рекламные ролики «Технопарка».

— Слушаю. — Голос был не грубым, скорее матёрым.

— Господин Смиряга? — спросил я, закрыв шарфом трубку. — Андрей Тягаев попросил меня встретиться с вами и передать один предмет. Вы свободны сегодня?

— Подъезжайте, — сказал собеседник.

— Не-е, мы так не договаривались! — капризно ответил я. — Андрей совсем, что ли, очумел? Не можете сами приехать, так пришлите кого-нибудь.

— Где встретимся? — спросил Смиряга, начальник отдела безопасности центра, где работали Дрюха и Карен.

— Сегодня в одиннадцать, в клубе «Вечная тьма» на Таганке. Я забронирую столик на ваше имя.

Не дожидаясь ответа, я нажал на рычаг. И сразу набрал второй номер. Там не играла музыка. Трубку сняли с невнятным «алло».

— Карен Саарян кое-что для вас приготовил, — сказал я. — Вы еще заинтересованы?

— Да, — сухо ответил ничем не примечательный голос. — С кем имею честь?

— После одиннадцати вечера из клуба «Вечная тьма» выйдет человек по фамилии Смиряга. Можете попросить у него то, что вы ищете.

— Вы меня с кем-то путаете, — поскучнел собеседник.

— Значит, файл «Фотогорение» возвращается домой.

Несколько секунд в трубке был слышен только шорох статики.

— Что хотите за информацию?

— Если все получится, тогда и обсудим, — сказал я.

— Разумно.

Я повесил трубку и быстро ушел от автомата, то и дело оглядываясь. Паранойе только дай волю!

Турбюро, где работал Миха Никольский, занимало целый этаж в офисном здании на Покровке. К Механику я приезжал по два-три раза в месяц. Здесь ничего не изменилось — в меру бестолковые, но предупредительные девчонки-менеджеры опять попытались отправить меня за рубеж. Или у меня внешность такая незапоминающаяся?

Механик вышел из недр офиса и увел меня за собой. Он отпустил длинные волосы и вид имел слегка потусторонний. В расстегнутом вороте побрякивали висящие на тонкой цепочке крестик, полумесяц, звезда Давида и какая-то тантрическая штучка.

— Потрясающая новость! — сразу решил поделиться он. — Только, чур, не смеяться! Ты слышал, что старообрядцы вообще отказались от искусственного освещения?

— Это от какого — от искусственного? — не понял я. — От ламп дневного света, что ли?

— От любого рукотворного, — наставительно сказал Механик. — Свет — от Бога, и не нам за Божьи дела браться! Они молятся, и у них светло!

Я постарался не смеяться, потому что пообещал.

Тут его позвали к телефону.

Молчаливый сын Механика, которого тот частенько забирал с продленки к себе на работу, сидел за столом у окна и никак не реагировал на нашу болтовню. Вытянув губы трубочкой, он склонился над альбомом, куда перерисовывал с календаря турецкий отель. Городушки из кубиков выглядели вполне законченными, и мальчишка уже взялся за небо. Выбрал из большого набора коротенький серый карандаш, оставил в углу свободный кружок солнца и начал не слишком умело заштриховывать все вокруг.

— Давай, покажу, как…

Механёнок охотно отдал карандаш мне.

— Смотри, закрашиваем равномерно все небо…

— А солнце? — возмутился мальчишка.

— Не спеши! — я закончил и взял ластик. — А теперь — вот так, только слегка, не нажимая…

В относительно ровном сером небе появилась круглая светлая проплешина.

— Ух ты!!! — детскому восторгу не было предела. — Как настоящее!

Вернулся Механик, озабоченно глядя на часы.

— Извини, — сказал я. — Давай… и я побегу.

— А подождать можешь? — спросил он, думая о чем-то своем. — Или лучше — пойдем со мной. А то уже без одной минуты!

Он завел меня в пустой кабинет, задернул шторы, не включив света, и достал из шкафа молельный коврик. Что-то новое.

— Сейчас ты увидишь простой, но веский довод, — заявил Механик.

— В пользу чего? — спросил я, но он не ответил.

Механик расслабил узел галстука, расстегнул пиджак, и опустился на колени, повернувшись лицом к окну.

— Дева Мария, несущая нам благость и успокоение! Иисус, сын ее, принявший наши грехи! Аллах, великий и всемогущий! Изида и Один, Ра и Кетцалькоатль! Не оставьте нас во тьме, детей ваших грешных!

Я понял, что для закупки реактивов и фотобумаги мне пора подбирать другого дилера.