Обмен мужьями Правдивая история нестандартной любви - [51]

— Я согласна. Это случалось уже слишком много раз. Но, понимаешь, мы ведь не можем помешать им снова сойтись вместе.

— Да, но мы можем перестать поощрять их.

— Ты не понял? Мы будем оказывать на них скрытое давление уже тем, что сами будем вместе. Обычно, когда люди расстаются, они не видят друг друга постоянно, не видят напоминаний о том, что они потеряли. Елена и Жиль видят нас вместе. Это должно быть ужасно

— И что ты предлагаешь? Должны ли мы реже видеться? Или видеться не дома?

— Пожалуй, я не знаю, — сказала я. Я действительно не знала что делать. Где найти инструкцию к нашей ситуации? — Но я думаю, что сейчас лучше всего было бы проявить сдержанность. Я ненавижу это всё также сильно, как и ты.

Мортен от отчаяния потерял своё обычное спокойствие.

— Что не так с этим Жилем? Почему ему надо каждый раз расставаться с нею? Почему нельзя просто поспорить и всё решить?

— Я сожалею, — произнесла я, не чувствуя ни капли сожаления. — Ты думаешь, что проблема в Жиле? Почему твоей жене надо быть так бессмысленно требовательной? Она ничего не может оставить в покое. Всё и всегда должно быть только по ней и никак иначе.

— Но она так часто права . Почему Жиль не может подождать двадцать минут, перед тем, как уходить в зал, чтоб они могли пойти туда вместе? Всего двадцать минут ради той, которую он любит!

Мортен саркастически выделял слова как бы курсивом. А мой защитный инстинкт на каждый этот курсив вставал в углу Жиля для боя.

— Но, Мортен! Это происходит каждый раз и это не двадцать минут. Она никогда не бывает готова к тому времени, к которому он просит. Она не понимает что такое время! Почему он должен каждый раз ломать свой график из-за того, что она не может встать немного раньше? Почему она думает, что ей совершенно необходимо накраситься, для того, чтоб идти в тренажёрный зал?

— Если он поставит тренировки в зале выше неё, это с очевидностью покажет, что он не заботится о ней. Они задают ритм и структуру её дня и выводят её из депрессивного цикла. И это очень символично — это показывает его заботу.

Конечно, он заботился. Но Жиль начал больше заботиться о ком-то другом. О себе. Как я ни была счастлива по этому поводу, это также значило, что Жиль стал совершенно не тем мужчиной, которого я встретила и за которого вышла замуж.

Первое расставание

Моя работа представляла собой всё более и более ложную реальность. Предполагалось, что я буду финансовым контролёром, буду руководить командой. Но в своей жизни я была в бесконтрольном свободном падении. В течение нескольких месяцев то, что изображала из себя ту, которой не была, позволяло мне сохранить некоторую степень нормальности. Пока моя личная жизнь не вторглась и сюда. Кольцевая переписка, непрерывная дискуссия и постоянные неправильные интерпретации сводили меня с ума. Всплывающие уведомления от трёх моих партнёров без отдыха появлялись внизу моего экрана. Я выключила их, но лучше не стало. Дамоклов меч готовился упасть, и однажды я предпочла разорвать эту нить самой, чем ждать в бесконечной неуверенности. И я открыла свои сообщения. И из них, как из ящика Пандоры, хлынул ад. На глазах коллег я в бессилии сидела перед экраном. В чинном рабочем окружении мне некуда было деть свои гнев и отчаяние, в то время как я, впервые в этих отношениях поняла, что моя прекрасная утопия… обречена.

“Сандерс пытается урезать операционные расходы. Скоро полетят головы, надо раздуть прогноз процентов на двадцать и, возможно, мы избежим самого ужасного.”

На следующей неделе Сандерс урезал наш бюджет. И я уже знала, что за этим последует. С моей карьерой было покончено. Потому, что несколько последних месяцев было невозможно делать вид, что я сколько-то эффективно выполняю работу, в которой когда-то была так хороша.

Тем вечером я смотрела Бойцовский клуб в кровати с ноутбука и у меня с лица падали слёзы. Я понимала что значит убить часть своей личности. Жить по своей правде оказалось сложнее, чем я думала.

Но я знала и то, что я оказалась в этой ситуации не без причины. Это была та же причина, что и у всего остального другого, что было в моей жизни и, даже возможно в жизнях всех. Желание понять правила и бросить им вызов, впечатанные в мою природу. Страсть учиться и узнавать себя. Мой путь состоял в том, чтоб, насколько это возможно, освободиться от сил, ослабляющих мою рациональность. Мне надо было от чего-то освободиться. Но так же, как наш вопрос когда-то был: Насколько мы можем открыть свои отношения, не потеряв их? — мой вопрос сейчас был: Как долго я могу оставаться в отношениях с женщиной, которую я ненавижу, ради двух мужчин, которых я люблю?

Этим вечером они были очень добры ко мне. Никто из них не понимал, что я прохожу через кризис и как это скажется на нас всех. Так как я лежала в кровати, я, наконец, оказалась в центре внимания. Но не такого, какого я хотела бы. Я слышала обеспокоенный шёпот из гостиной. Некоторые шептали тише, чем другие и, увы, Елена почти всегда была громче всех.

— У неё нервный срыв и она нуждается в приёме соответствующих препаратов.

Мой рот непроизвольно округлился. Лишив меня нормальности, она не удовлетворилась этим и хочет лишить меня ещё и свободы. Я чувствовала себя Макмёрфи из