Обмасонивание - [17]

Обычное жильё — котлован 4x3,8, глубина — 0.7 м. Парный ступенчатый спуск с западной стороны вдоль северной и южной стенок, очаг в северо-восточном углу, кровля-навес. В такой яме и проходит большая часть жизни аборигенов. Рядом — домашнее производство.

Например: изготовление керамической посуды. Мода — довлеет, местные гончары пытаются воспроизвести красно-коричневую керамику булгар. Формы — подделка эмиратской посуды. Для имитации цвета горшки окрашивают минеральной охрой.

Другое: прядение и ткачество. Пряслицы — каменные, глиняные. И наши есть — розовые шиферные с Волыни.

Есть железоделательная варница. Крицы делают. И перековывают. В ключи от цилиндрических замков, кресалы, топоры, фрагменты уздечного набора, ножи…

Вне города, у ручья, впадающего в Саровку — литейная мастерская по цветмету. Постройка — овал 3,3в2,4 м, глубина — 1,1 м. С юго-западной стороны — ступенчатый спуск. С противоположной — глинобитная печь. Наземные стенки-плетень и кровля-навес. Используют цилиндрообразные тигли. Плавят слитки свинца и меди, делают предметы из бронзы. Популярны застежки-сюльгамы. С десяток разных типов, включая весьма вычурные. На этой же усадьбе — ещё три глинобитных наземных печи. Похоже, именно из-за них ювелира с города и попросили: места надо больше, пожароопасно.

Всё это в РИ будет уничтожено. «Батыево нашествие». Которого, конечно, не было. Но место оставалось пустым вплоть до обосновавшихся на Саровской горе русских иноков во второй половине XVII столетия.

Глава 532

Посидели-подумали. Пленных поспрашивали. Врут. Но — по разному. Выходит, что там, в Сарове — самое кубло. Сотен семь местных и как бы не вдвое больше пришлых. Уже есть или соберётся туда после неудачи здесь, на Теше. Их надо бить быстро. Пока зелёнка не началась, пока по полям да лесам не разбежались. Пока они там, под стук бубнов и погремушек, клянутся как один «умереть в борьбе за это».

А бить их нечем. Большая часть моих воинов ушла ещё по льду с Чарджи на Унжу и в Кострому. Прошлым летом пришлось создавать новые гарнизоны на Казанке и в Свияжске. Надо было укреплять погосты на Илети, Аише и Вятке. Двинские дела мои никуда не делись…

У Саморода — часть людей побили, части ветеранов он… не доверяет. Да и вообще, собирать ополчение когда земля подсыхает и вот-вот пахать…

В здешних местностях почва высыхает куда быстрее, чем смоленские да новгородские суглинки да супеси. Упустишь три-четыре дня оптимума сева — получишь «слёзы». Сперва — редкими тощими всходами на полях, потом, зимой — потоками в голодных селениях.

Взбесившиеся карты могут себе позволить сорвать посевную, для них война — вопрос существования. Ну, и воля богов, конечно. А мне всех выживших придётся кормить. Если эти придурки-фанатики разбегутся — они сорвут сев по всей стране, они будут жечь и грабить все мирные поселения. Во имя своей «великой берёзы». И, конечно, потому что им тоже кушать хочется. Боги-то — волю свою им донесли. А пайки продуктовые — нет.

Факеншит! Коллеги-стратеги! Посоветуйте — чего делать?! — Да чё тут?! Тяжёлой конницей! Блестя шеломами, гремя кольчугами…! Галопом! Аля-улю…!

Вы по пуду налипшего чернозёма на сапогах таскали? У коня — ног четыре, пудов будет — столько же. Вы видели, как загнанная лошадь ложится?

«Загнанных лошадей пристреливают. Не правда ли?».

Ну, пристрелить-то, положим, сможете. Если кто-нибудь пистолет подарит, да укажет — на которые пипочки нажимать. А как всадник с упавшего коня, ещё живого, седло да упряжь снимает — не видели? Как он, размазывая по лицу грязь пополам со слезами, нож достаёт. Чтобы своего боевого товарища прирезать… а тот глядит безотрывно… и, с устатку, глаза свои карие закрывает…

Ладно. Эмоции. Проехали.

Оправившись сейчас к Сарову со своим, несколько уменьшимся отрядом — пленных конвоировать надо — я буду иметь не полевую битву с двадцатикратно превосходящим противником, а крепостную. В которой моя тяжёлая конница бесполезна.

И чего делать? — А как всегда — думать, вспоминать.

Коллеги, а что вы думает о миногах? Нет, не о жаренных или маринованных, не о ядовитой слизи этих «факультативных паразитов рыб», а о живых. И ареалах их распространения.

На Суре издавна обитала проходящая «каспийская» разновидность. Приходила, нерестилась и скатывалась обратно в море. Когда построили Волжский каскад — подниматься сюда перестала. А на Мокше жила другая разновидность. Местная, не «проходящая». Которая в 21 веке появилась и на Суре. Поскольку экологическая ниша опустела. Из чего я делаю гениальный вывод…

— Самород, а есть из Суры в Сатис волоки?

— А? Не. Там с лодок на коней перегружают. А уж потом плотами к Мокше.

— Зря ты так говоришь. Прежде, когда булгары по нашей земле ходили, там лодии перетаскивали.

Мадина вступила. Перевязку своему герою меняет и речи его поправляет.

Интересно: она Эрзянь Мастор своей землёй называет. Обжилась уже. Жаль. Саморода придётся отсюда скоро переводить: он человек жесткий. За своего Вечкензу устроит аборигенам такую «кузькину мать»… И виноватым, и невиновным.

— Да нету с Суры сюда волоков!

— А я говорю есть!

Ну вот, сцепились. Опять семейные разборки. И я, естественно, виноват.