Обмануть судьбу - [37]
– А в Еловую тоже ногайцы ходили?
– Бабы да дети за стенами города попрятались, а мужики защищали отчизну вместе с горожанами. Так дед Гермоген сказывал.
Ульяна хихикнула.
– Бесова девка, что смешного-то?
– Нет, нет, прости, дядь Василий, – сдерживала шальную улыбку Рыжик.
Вспомнилось гадание крещенское девкам и «жених» Гермоген, и покатились обе со смеху, рассыпались бисером.
– Тьфу. Не буду больше рассказывать, пустоголовки!
Все семейство Вороновых отправилось в город на службу.
– Заодно обсудим приданое да свадебку с будущими родственниками, – потирал руки Ворон.
Соль Камская встречал гостей гуляниями. Народ съезжался сюда со всей округи купить нужное в хозяйстве иль безделицу, поторговаться всласть, посмотреть на скоморохов; молодежь – померяться удалью, хороводы поводить и познакомиться. Но самым главным действом был крестный ход во главе с архиепископом Вологодским и Солекамским Ионой, который торжественно нес в руках икону Николая Чудотворца.
– Аксинья, Ульяна, Федя, пошлите на качели. Они у нас хороши! Смотрите, девки. До небес взлетите! – зубоскалил Микитка.
– А почему нет? Пойдемте! – согласилась за всех Ульянка. Федор с Аксиньей поплелись следом.
– Держись теперь, невестушка! – осклабился Микитка.
Несколько резных деревянных качелей, рассчитанных на двоих, были расположены в укромном уголке на берегу. Да так, что особо раскачавшаяся парочка рискнула упасть прямо в прохладные воды Усолки.
Аксинья визжала от страха, сжимала веревки побелевшими пальцами. Парень довольно ухмылялся, пухлые щеки его лоснились от радости. Рядом не в пример спокойно качались Федор с Ульяной.
– Все, хватит, Микитка! Устала, останавливай!
– А я еще хочу! Солнышко! – гоготал толстяк.
И правда, качели уже стремились описать полный круг. Аксинья сжала губы, не хотела она просить жениха о милости. Так и жизнь ее с Микиткой будет, будто качель эта. То вверх, то вниз, и страшно, и тошно, и нет конца-края мучению. А муж будущий знай себе дергает веревку и радуется ее страхам.
Федор увидел, что Аксинья позеленела, подошел к Микитке. Ни слова ни говоря, выдрал веревку из толстых пальцев.
– Ты что ж, родственничек? Забаааваам нашим мешаешь, – протянул издевательски.
Микитка дул на красные пальцы, перетянутые следами от веревки, будто колбаса.
Федор помог сестре спрыгнуть и повел ее на лавку – отдышаться.
– Болван ты, Микитка. Ума никакого нет! Недаром Аксинья… – выговорила Ульяна.
– Что Аксинья?
– Да ничего, много будешь знать – скоро состаришься.
– Ты, приживалка, помалкивай. Только из жалости тебя Вороновы держат. Кому ты, дура, нужна? – И, не дожидаясь ответа, Ерофеев-младший ушел, завидел вдалеке своих приятелей, разряженных и напыщенных, будто тетерева на току.
Аксинья, Ульяна и Федор проводили Микитку облегченными взглядами, Рыжик показала ему вслед язык, черный от ягодных лепешек. Аксинья рассмеялась и ущипнула ее за руку. Они долго еще гуляли по городу. Чувствовали себя чужими среди веселящейся толпы, нарумяненных городских девок, парней с шапками набекрень. Федя кривился: пьяные, шумные, крикливые люди были ему противны. Но перед сестрой и Ульяной позориться не хотелось. Он терпел.
Забавлялись над ужимками ряженых, отведали засахаренных фруктов и калачей, выпили духовитого сбитня, подивились на ручного медведя, которого за веревку водил чернявый мужик. Федор зазевался – и в миг кошелек на поясе его исчез в руках какого-то ловкого малого. Он расстроился почти до слез – не так часто родители давали ему полушку на пустые траты.
– Ты что ж, раззява? Ушами хлопаешь, – выговаривала Ульяна, а Аксинья лишь утешающе похлопала по широкой спине. Что с него взять?
Поплутав по узким улицам, нашли дом Ерофеева и долго стучали в деревянные, обитые железом ворота. Сам дом производил впечатление достатка – с расчетом на то и строился десяток лет назад. Резные наличники, выполненные лучшим в округе мастером, окна с дорогой слюдой лучшего качества, два этажа из первосортного бруса сразу давали понять – купец здесь живет хороший, оборотистый.
Наконец кособокая, горбатая девка отперла ворота и проводила в дом.
– Отдохните немного, гости дорогие. А к столу просим, – ласково пропела Пелагея Ерофеева.
Ульяна упала на лавку, сыто икая после калачей и засахаренных фруктов, в обилии съеденных на ярмарке. Аксинья присела рядом, задумчиво теребя косу.
– Родичи твои денег не жалеют, – похвалила Ульяна городские хоромы. – Заживешь тут как у Христа за пазухой. Добрые они, хорошие люди, к тебе ласковы. Один Микитка подкачал…
– Что Микитка? – незаметно появился на пороге горницы жених Аксиньи. – Ты бы, Ульяна, погуляла, к столу сходила, яств отведала. Надо мне наедине с Аксиньей поболтать.
– Никуда я не пойду, – взъерепенилась Ульяна. – Ишь чего удумал!
– Иди, – попросила Аксинья. Рыжик покосилась на подругу и покинула комнатку.
Микитка, немало не смущаясь, завалился на широкую лавку рядом с невестой.
– Можно уж и пообниматься. Жених с невестой, а на сеновале не барахтались.
– Не о том речь, – отодвинулась Аксинья. – Разговор есть серьезный.
– Говори, коль не шутишь.
Он приподнялся, подпер подбородок рукой и сделал столь серьезную гримасу, что в другой раз Аксинья не удержалась бы от смеха. Но не сейчас.
Романы Элеоноры Гильм рассказывают о самом важном, погружая в чужие судьбы так легко, что хочется читать ее снова и снова! Встречайте новинку в серии книг о простой сибирской девушке и ее непростой судьбе – Аксинья как никто доказывает, что любить и быть любимой – самое счастливое и самое трудное испытание на свете… Третий роман является продолжением истории непростой жизни Аксиньи Ветер, знахарки и травницы. Россия начала XVII века, Смута, голод, сумятица. Жизнь героини наполнена тревогами о дочери и хлебе насущном.
Аксинья Ветер, жена кузнеца, в свои двадцать четыре года пережила немало тягот, оставшись вдовой при живом муже. Она и ее близкие выживают в суровом мире, где голод и лишения забирают свои жертвы, где все смешалось – злые и добрые дела, счастье и горе. В жизнь Аксиньи вновь врывается любовь, запретная и осуждаемая всеми. К чему приведет она и сможет ли Аксинья искупить свой грех?
Я изменила мужу и была сослана в настоящую глушь — далекое английское графство, — и намеревалась тихо переждать несколько мучительных месяцев ссылки. Но, увы, мне было уготовано не только столкнуться с поборником нравственности, неким мистером Остином, нагоняющим страх на всех развратниц Великобритании, но и ввязаться в провинциальные интриги, чуть не став жертвой убийцы… И все это ради одного — обрести любовь, в которую я никогда не верила.
Кланы Монтекки и Капулетти преследуют только одну цель – власть. Мальчики рождаются в них для того, чтобы сражаться и умирать за честь своей семьи. Но если судьба позволит выжить, выгодный брак должен быть заключен. Влияние и деньги, но только не любовь. Девочки – это еще одна часть капитала рода. Если распорядиться ими с умом. Их судьба предрешена в день их рождения.Бенволио Монтекки – кузен Ромео. Он знает, что его предназначение умереть за наследника и его клан, но в душе юноши полыхает мятежное пламя непокорности.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.