Обмануть судьбу - [27]
– А не боишься разбойников лесных или лешего? Вдруг тебя заберет к себе в чащобу…
– Или под землю… Как Пирсевону[31] утаскивал муж ее каждую зиму.
– Что? Это что за девица? У вас в деревне, чай, такая живет? – улыбался парень.
– Да нет же! Это богиня греческая! А деревня не ваша, а наша. Со студеня-месяца уже немало времени прошло. – Аксинья посмотрела кузнецу прямо в глаза и вздрогнула, утопая в их мрачной глубине. Спохватившись, она поняла, что выболтала: она хорошо помнит появление Григория в деревне, а значит, придает ему слишком большое значение.
– Откуда ты знаешь про богинь греческих? Ученая? Книги читаешь?
– Да… Не то чтобы… У нас травница Глафира в деревне живет, может, слыхал? Она многое знает, многое видела и болезни разные лечить умеет. Я к ней частенько хожу.
И Аксинья, сама того не замечая, рассказала Григорию и про знахарство свое, еще неумелое, и про дружбу с бабой Глашей, и про семью свою…
Цапли, не обращая внимания на людей, выуживали рыбу, деловито носили ее вылупившимся птенцам.
– Смотри, какие красавцы, – указала Аксинья на серых птиц с нарядными белыми шапочками, ярко-желтыми клювами и длинными ногами. – Каждый год я любуюсь ими. Кажется мне, что это все одна и та же пара птиц, верных друг другу, из года в год дающих жизнь своим птенцам на берегах нашей Усолки.
– Хотел бы и я, как эти серые цапли…
– Что… хотел? – смутилась девушка.
– Жить на берегу Усолки с любимой, чтобы каждый год она рожала мне сына…И каждый год приходить сюда, к цаплям… С тобой… – Аксинья не удивилась. В этот момент она ощущала, что правильные и нужные вещи говорит ей кузнец. Чужак, пришлый, которого совсем недавно она боялась и дичилась.
Они замолчали. Солнце окрасило Усолку в причудливое смешение красно-розовых тонов и уже показывало только один свой бок, когда девушка спохватилась и помчалась домой.
Длинноногий, но хромой кузнец еле поспевал за ней.
– Да куда же ты? Не украдут тебя разбойники, я с тобой.
– Да ты хуже любого разбойника. – Аксинья приспустила с пригорка. Сердце ухало в груди. Будто в начале зимы с горки катится на санях. И страшно, и сладко, и на Усолку, покрытую тонким ледком, может вынести.
Каждый вечер Аксинья приходила на берег, и Григорий уже ждал ее. Часы пролетали незаметно: парень с девушкой то болтали обо всем на свете, то замолкали, глядя на переливающуюся закатными красками речку.
Аксинья рассказывала Григорию о природе, травах, птицах и зверях – все то, что почерпнула у бабы Глаши. Кузнец – о том, как трудно его ремесло, о том, что металл покоряется только знающему человеку, о том, что смастерить меч или подковать коня – задачи одинаково важные и сложные.
– А ты наблюдательная, хитроумная девица, – одобрительно протянул Григорий. – А еще красивая да ясная как солнышко. Иди согрей меня лучами своими. – Кузнец резко притянул девушку к себе, наклонился и поцеловал. Усы и бородка щекотали нежную кожу Аксиньи. Она замерла от новых ощущений. «Никогда бы губ он не отнимал своих. Вот счастье-то было бы! Пропала я… совсем пропала».
– Ты что вытворяешь! Не подходи ко мне больше. Я другому невеста! – со слезами Аксинья убежала.
Аксинья остановилась у крыльца. В дом идти и объяснять, почему зареванная? Совсем нет охоты. Долго она сидела на крылечке, слушала засыпающую деревню. Быть вместе, как цапли. Солнышко… Почему никогда не получить того, что до смерти хочешь?
Скоро она продрогла – весенние ночи еще были холодны, а кофта плохо грела.
– Ты сдурела, – вышла на крыльцо мать. – Иди-ка быстро в дом, горе ты мое. Ты что ж на посиделках пропадаешь? Что случилось?
– Ничего, матушка, – ответила Аксинья, а сама вдруг разревелась пуще прежнего.
– Что ж такое-то? Обидел кто? – мать обняла плачущую дочку, прижала к себе.
– Никто не обижал. – Оксюша шмыгала носом.
– Пошли в дом, холодно.
Аксинья каждый вечер склоняла голову над рукоделием. Она перестала ходить на берег Усолки, не появлялась на вечерках.
– Аксинья, напоследок погуляй. Скоро будешь бабой замужней, степенной, не до гулянок тебе будет, – звала Ульянка.
– Не хочу, подружка. Иди одна, другие у меня заботы сейчас. Свадьба скоро, – отвечала Аксинья и ниже склонялась над сорочкой выбеленного льна.
Она так и не решилась рассказать Рыжику про разговоры те, про поцелуй на берегу. Подруге будет больно слышать, как ее обожаемый кузнец с подругой хороводился. «Разобидится. Будет говорить, что первая по кузнецу томиться начала. Да и правда так было…Баловство одно для Гриши… Не повторится… И не считается… Не было ничего… Было», – суматошным хороводом крутились мысли в голове ее. Сама Ульянка разговоры о кузнеце не заводила.
– Тебе, подруга, посланьице, – придя с очередных посиделок у Марфуши, хитро улыбнулась Ульянка.
– От кого? – У Аксиньи из рук вылетел кувшин.
– От Семки. Ну ты чего? Неумеха! Зачем посуду-то бить? Передает Семен Петух тебе поклон да спрашивает, почто не появляешься у Марфы, что с тобою случилось. Хотел он сказать, что без улыбки твоей лучистой да взора ясного совсем он закручинился, свет белый ему не мил. Да не получилось, язык костяной.
Оксюша собирала черепки кувшина, красивого, тонкостенного, впитавшего тепло отцовских ладоней, и молчала. Семен передает поклон… В печку его со всеми поклонами!
Романы Элеоноры Гильм рассказывают о самом важном, погружая в чужие судьбы так легко, что хочется читать ее снова и снова! Встречайте новинку в серии книг о простой сибирской девушке и ее непростой судьбе – Аксинья как никто доказывает, что любить и быть любимой – самое счастливое и самое трудное испытание на свете… Третий роман является продолжением истории непростой жизни Аксиньи Ветер, знахарки и травницы. Россия начала XVII века, Смута, голод, сумятица. Жизнь героини наполнена тревогами о дочери и хлебе насущном.
Аксинья Ветер, жена кузнеца, в свои двадцать четыре года пережила немало тягот, оставшись вдовой при живом муже. Она и ее близкие выживают в суровом мире, где голод и лишения забирают свои жертвы, где все смешалось – злые и добрые дела, счастье и горе. В жизнь Аксиньи вновь врывается любовь, запретная и осуждаемая всеми. К чему приведет она и сможет ли Аксинья искупить свой грех?
Я изменила мужу и была сослана в настоящую глушь — далекое английское графство, — и намеревалась тихо переждать несколько мучительных месяцев ссылки. Но, увы, мне было уготовано не только столкнуться с поборником нравственности, неким мистером Остином, нагоняющим страх на всех развратниц Великобритании, но и ввязаться в провинциальные интриги, чуть не став жертвой убийцы… И все это ради одного — обрести любовь, в которую я никогда не верила.
Кланы Монтекки и Капулетти преследуют только одну цель – власть. Мальчики рождаются в них для того, чтобы сражаться и умирать за честь своей семьи. Но если судьба позволит выжить, выгодный брак должен быть заключен. Влияние и деньги, но только не любовь. Девочки – это еще одна часть капитала рода. Если распорядиться ими с умом. Их судьба предрешена в день их рождения.Бенволио Монтекки – кузен Ромео. Он знает, что его предназначение умереть за наследника и его клан, но в душе юноши полыхает мятежное пламя непокорности.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.