Обмануть судьбу - [100]
– Со Степкой была? Со Строгановым? Говори! – таинство исповеди переплавлялось во что-то иное. Липкое, любопытное, гадкое. – В блуде состояла? В кровати возлежала? В тайные места проникать дозволяла?
Вспомнилась Аксинья давняя исповедь, когда огорошил ее, молодую жену, священник.
Смирение застыло на ее лице, обращенном в утоптанный истовой паствой пол, ноне было смирение в мыслях: «Не все попадья батюшке дает, о чем мечтает он. Бесится отец».
– Наговор это, отец Сергий, – подняла она голову и вгляделась в опухшее лицо. Спохватилась, уронила красивую голову. Нет покорности в ней. Одна свобода лесная, нашептанная Глафирой.
Запоминала, сколько поклонов земных ей бить надобно. Сколько дней на хлебе и воде сидеть. Сколько каяться и молиться. Но это потом. Когда дитя греха вылезет за благословением божьим.
– Вжжик-вжжик. – Васька раскручивал брунчалку, и, склонив набок голову, прислушивался. В этот момент он, с темными кудрями, безмятежными чертами лица, точеным носом, так был похож на своего отца. Как быстротечно время…
Любимую игрушку четырнадцатилетнему Федору давно, целую жизнь назад смастерил отец. В куриной косточке провертел Василий два отверстия и продел в них тонкий кожаный ремешок. Федя игрушку туда-сюда вращал, ремешок натягивался, и брунчалка издавала низкий гул. Целыми вечерами крутил он в руках игрушку и так внимательно озирался по сторонам, будто ждал, что все бесы кинутся врассыпную от резкого звука.
Аксинья спрятала игрушку под лавку и забыла о ней. Брат беспокойно обшаривал всю избу, пока не раздавил своей крупной ступней брунчалку. Аксинья подняла такой рев, что отец пришел из коровника и пообещал, что сделает новую. Федя ее и в руки не взял и дулся на младшую сестру весь зарев[66].
Теперь та брунчалка, что с любовью смастерил Василий, доставляла удовольствие внуку. Когтистая лапа Уголька, крутившегося неподалеку, поддела шнурок, и игрушка полетела в дальний угол избы.
– Вася, дай мне ее, – попросила Аксинья. Она сжала в руке косточку, будто та могла вернуть ее назад, в счастливое детство.
Морозным февральским днем сани остановились у избы Вороновых. Располневшая Анфиса выкатилась на крыльцо и несмело постучала в избу. Заглянула в покрытое морозными узорами окошко.
– Заходи, – открыла низкую дверь в сени Аксинья. Несколько мгновений стояли они, глядя друг на друга.
– Аксинья… Ты прости, – нарушила тишину Анфиса. – Прости, что тогда не пустила я тебя на порог своего дома. Муж запретил. Сама понимаешь… Григорий – каторжник… И ты… – Она замолкла.
– Понимаю я. Как не понять… Проходи в избу, холодно здесь.
Когда Аксинья сбросила душегрею в избе, стал виден ее живот, выпирающий даже в просторном сарафане.
– Ты… понесла? От Григория? – округлились ее глаза.
– Ты приехала ко мне вопросы задавать? Или за чем другим?
– Сыночки мои заболели… Никто сказать ничего толком не может… Травник дал снадобье какое-то. А толку?
– Рассказывай, что с ними. Сама понимаешь, поехать я к тебе не могу. Растрясет в дороге.
Прерывающимся голосом Анфиса рассказала, как оба ее мальца стали кашлять. Не беда, поила малиновым отваром, кормила медом, травами. А кашель все сильнее и сильнее.
– Ни говорить детки не могут толком, ни дышать. Душит кашель проклятущий. Язык высовывается, лицо от красного синюшным делается. Так им плохо. – Фиса заглядывала Аксинье в глаза.
Знахарка задумалась, припоминая все, что узнала от Глафиры и прочитала в старом лечебнике. И синеголовник, и валериана, и чеснок, и подорожник помогут сыновьям «закадычной» подруги. «А не стоит ли попугать ее? Мол, страшная болезнь, неизлечимая? Знать меня не хотела, а тут прибежала за советом», – лениво перекатывались думы.
Сжалилась над испуганной матерью. Рассказала ей про отвары и примочки, которые надлежало делать в ближайшие несколько дней. Анфиса щедро заплатила серебряной монетой. Аксинья была рада этому подспорью в голодное время.
– Аксинья, – окликнула Зоя хриплым, надтреснутым голосом.
Аксинья тяжело выпрямилась. Спина ныла. Любая работа давалась ей с трудом.
Зоя давно уже перестала здороваться с подругой, проходила мимо, отведя взор. А теперь оперлась о забор, улыбнулась.
– Скоро?
– В начале лета…
– Я сказать зашла. Младшего Анфиска не выходила. Старший здоровехонек. Спасибо тебе передавала.
– Что ж, я рада. – Аксинья не ощутила в сердце горечи и сострадания. Ребенок умер. В очередной раз подивилась стылости своей. Слушает о людском горе, смертях и болезнях. И не щемит сердце. Покой. Видно, растущее в ней дитя забирало все ее жизненные соки и чувства.
Все девять месяцев не береглась Аксинья, будто считала – плод греха живучий, цепляется за жизнь изо всех сил. Решила для себя – не суждено, значит, скинет опять ребенка, суждено – родит. Мыла пола, лазила в подпол, кормила скотину до самой последней недели.
Весна выдалась ранняя, дружная, уже к середине мая вылезли дружные всходы ржи, гороха, капусты. Солнце жарило уже по-летнему, нагоняло неистовые грозы. Еловую ливни обходили стороной, проливаясь где-то к северу от Усолки. Земля рассыхалась, а к началу червеня пришла беда.
Романы Элеоноры Гильм рассказывают о самом важном, погружая в чужие судьбы так легко, что хочется читать ее снова и снова! Встречайте новинку в серии книг о простой сибирской девушке и ее непростой судьбе – Аксинья как никто доказывает, что любить и быть любимой – самое счастливое и самое трудное испытание на свете… Третий роман является продолжением истории непростой жизни Аксиньи Ветер, знахарки и травницы. Россия начала XVII века, Смута, голод, сумятица. Жизнь героини наполнена тревогами о дочери и хлебе насущном.
Аксинья Ветер, жена кузнеца, в свои двадцать четыре года пережила немало тягот, оставшись вдовой при живом муже. Она и ее близкие выживают в суровом мире, где голод и лишения забирают свои жертвы, где все смешалось – злые и добрые дела, счастье и горе. В жизнь Аксиньи вновь врывается любовь, запретная и осуждаемая всеми. К чему приведет она и сможет ли Аксинья искупить свой грех?
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.
Франция, XVII век. Именем короля, следуя советам Мазарини, Анна Австрийская сражается с собственным народом. Хотя ее поддерживает величайший политик своего времени, королева тревожится. И однажды, вместо того чтобы следовать умеренным советам любимца-дипломата, она, все еще находясь во власти вдохновения, вызванного когда-то пылкой герцогиней де Шеврез, решает круто повернуть дела…
Прекрасную Сару Маккензи отец-шотландец научил всем сердцем ненавидеть англичан. Но случилось так, что Сара оказалась сначала под защитой Чарльза Эшборна, офицера британских Королевских войск, а потом и в его объятиях. Тут она поняла, что стремительно проигрывает свою личную войну за независимость, ибо не в силах побороть могучую волну страсти, грозящую смести все преграды.