Обманщик и его маскарад - [49]

– «Первородный грех» Августина – это моя настольная книга. Но я снова спрашиваю вас: откуда вы находите время или наклонность для таких необычных рассуждений? В сущности, все ваши речи, чем больше я думаю о них, выдают беспримерное и экстраординарное мышление.

– Уважаемый сэр, разве я уже не сообщил вам, что совершенно новый и строго философский метод, на котором основана наша служба, привел меня и моих коллег к углубленному изучению рода человеческого? Это я виноват, если раньше не указал, что эти исследования всегда были предназначены для научного подбора всевозможных слуг и работников, для наших дорогих клиентов, – то есть, что эти исследования проводились во всех библиотеках, среди всех народов и национальностей. Итак, вам нравится святой Августин, сэр?

– Он настоящий гений!

– В некоторых отношениях, так оно и есть. Однако, по собственному признанию, святой Августин до тридцати лет был шалопаем и повесой.

– Святой шалопай?

– Не святой, но человек, не отвечавший за свою бурную юность.

– Все юнцы – мошенники, как и мужчины, – миссуриец упорно гнул свое, замкнувшись в отрицании. – Моя фамилия Питч, и я крепко держусь за сказанное.

– Ах, сэр, позвольте мне… Когда я увидел вас здесь, в канун середины лета, столь эксцентрично облаченного в шкуры диких зверей, то невольно пришел к выводу, что угрюмая и несговорчивая природа вашего ума есть лишь экстравагантная, прихотливая концепция, не имеющая отношения к вашей истинной душе или к самой природе.

– Ну, по правде говоря… – заволновался тот, явно смущенный своими предыдущими откровениями, – по правде говоря… даже не знаю, но теперь я думаю, что наверное, я слишком жестко обошелся с моими тридцатью пятью мальчиками.

– Рад видеть, что вы немного смягчили вашу позицию, сэр. Кто знает, но вежливая расторопность, присущая этому тридцатому мальчику, о котором вы рассказывали, была шелковистой оболочкой на цельных качествах зрелости, как нежная кожура на кукурузном початке.

– Да, да, да! – взволнованно воскликнул миссуриец, словно прозревший от этого объяснения. – Да, да; теперь я вспоминаю о том, с какой грусть смотрел на мое кукурузное поле в мае и гадал, смогут ли эти болезненные, наполовину съеденные ростки стать величавыми зелеными копьями в августе.

– Достойнейшее наблюдение, сэр, и вам стоит лишь воспользоваться теорией, разработанной нашей службой, чтобы применить ее к упомянутому мальчику и посмотреть на результаты. Если бы вы сохранили его при себе, – выли терпеливы и снисходительны к его недостаткам, культивировали хорошие качества и взращивали их, то вас ожидала бы щедрая награда, и в конце концов вы заполучили бы святого Августина в лице вашего конюха.

– В самом деле… Что же, я рад, что не отправил его в тюрьму, как собирался сначала.

– О, это было бы прискорбно. Допустим, он был нечист на руку. Мелкие мальчишеские грешки похожи на брыкание невинного жеребенка, еще не знающего седла. Некоторые мальчики не знакомы с добродетелями по той же причине, что они не знают французский язык; их никогда этому не учили. Основанные на принципе родительской снисходительности, приюты для несовершеннолетних по закону существуют для мальчиков, которые, будь они взрослыми мужчинами, получили бы совсем иное воздаяние. Почему? Потому что в основе нашего общества, как и нашей службы, лежит христианская вера в будущее этих мальчиков. То же самое мы говорим и нашим клиентам.

– Кажется, сэр, ваши клиенты похожи на морских пехотинцев, которым можно сказать что угодно,[134] – проворчал миссуриец, снова впавший в угрюмое настроение. – Почему знающие работодатели сторонятся молодежи из таких приютов, хотя им предлагают работников за ничтожную плату? Мне не нужны такие «исправленные» мальчишки.

– У меня таких нет, уважаемый сэр, зато я могу предложить мальчика, который никогда не нуждался в исправлении. Не улыбайтесь; хотя коклюш и свинка являются детскими болезнями, некоторые дети не болеют ни тем, ни другим. Так и эти мальчики свободны от подростковых грешков. Действительно, даже для лучших мальчиков свинка может оказаться заразной, и общение с дурными людьми портит хорошие манеры, но я могу найти для вас мальчика, крепкого телом и здорового духом. Если до сих пор, сэр, вам почему-то попадались особенно дурные мальчишки, тем больше надежда, что вы найдете хорошего.

– Это звучит разумно, если бы так оно и было… хотя бы отчасти. По сути дела, хотя вы наговорили очень много глупых и нелепых вещей, однако в целом ваши речи могли бы вселить в более доверчивого человека, нежели я, определенное доверие к вам и даже к вашей конторе. Но предположим, если бы даже я, собственной персоной, испытывал такое доверие, – разумеется, с оговорками, – то какого именно мальчика, говоря начистоту, вы могли бы прислать мне? И какова ваша комиссия?

– Поскольку Служба Философских изысканий основана на принципах, включающих заботу, обучение и добросовестный труд, и ее уровень превосходит все подобные учреждения, то мы вынуждены взимать плату несколько выше обычной, – важным тоном, упражняясь в красноречии перед новообращенным, который, несмотря на его претензии, был готов к полному убеждению. – Если вкратце, то наш аванс составляет три доллара. Что касается мальчика, то, по удачному стечению обстоятельств, у меня есть многообещающий паренек с располагающей внешностью.