Обманный Дом - [53]

– Просто он жутко высокого мнения о себе, – с усмешкой отозвался Картер. – В свое время, закончив переговоры с Ики, я был по горло сыт Верхним Гейблом. Группировка, возглавляемая этим Ики, решила, что планеры, которыми народ тут пользуется уже лет двести, каким-то образом повреждают птичьи гнезда. Конфликт был просто кошмарный.

– Они помешаны на своих птицах, – заключил Нункасл.

– Отношение к птицам у них почти религиозное, – подтвердил Картер. – По крайней мере это можно назвать государственным суеверием. Орнитология – самая уважаемая наука в Верхнем Гейбле, а сова – их национальный символ. Но только не думайте, что они действительно окончательно свихнулись: стоит полюбоваться на то, как в летние дни их планеры парят, слетая с самых высоких башен, как люди летают по небу, словно птицы. Кроме того, они большие мастера в изготовлении воздушных шаров. Здесь много ученых, авторов сотен полезнейших изобретений. И еще в Верхнем Гейбле огромная библиотека.

Тут вернулся Тинтиллиан.

– Вы готовы, лорд Андерсон?

Картер отдал Нункаслу меч и плащ.

– Быть может, ты хочешь пойти с нами, Даскин? – спросил он.

– А не могли бы и мы с мистером Макмертри тоже пойти? – попросил Крейн. – Я никогда не бывал на башнях.

– Предстоит долгий подъем, – предупредил его Тинтиллиан.

– Я еще хоть куда, не смотрите на мои седины, – заверил его Крейн.

– Годы только закалили нас, – добавил Макмертри.

Они поднимались по лестнице, пока не добрались до двери почти у самого конца ступенек. Картер не очень боялся высоты, но взглянув на синий кружок пола внизу, невольно ухватился за поручень балкона.

– Архитектурное чудо, – с нескрываемым восторгом заявил Крейн.

– Создание гения зодчества, – согласился Макмертри. Он. как и его напарник, просто сиял от восхищения. – Но как только создатели этой лестницы могли верить, что она выстоит…

– Тысячу лет? – подсказал Крейн.

– Если она вообще устояла, то совершенно все равно – один день или тысячу лет, – откликнулся Макмертри.

– Именно так, – кивнул Крейн. – Все равно. Жду не дождусь, когда увижу Гнездовья. Я так много слышал о них. Все мечтал увидеть их своими глазами…

– Но в прошлый раз нас время поджимало, – объяснил Макмертри. – Мы опаздывали на целую неделю.

– Вряд ли сегодня Гнездовья вызовут у вас восторг, – вздохнул Тинтиллиан, когда вывел всю компанию в громадный прямоугольный зал, окна которого выходили на еще более грандиозную по размерам квадратную площадку. Метель билась в стекла, солнце затянули снеговые тучи. В одном углу зала стояли лабораторные столы, уставленные ретортами, перегонными кубами и пробирками, в прорези в потолке уходили трубы телескопов различных размеров и формы. У окон располагались громадные скворечники. Их летки были надежно закрыты от зимнего холодного ветра. В зале было удивительно тепло, но вот голоса птиц звучали как-то странно – сипло и пискляво, словно кто-то водил железом по стеклу. Никакого щебетания и трелей, запомнившихся Картеру во время его последнего визита в Верхний Гейбл, не было и в помине.

Тут применена новая система парового отопления для подачи теплого воздуха, – пояснил Даскину Картер. – Кроме того, производится и очистка воздуха. Обрати внимание: никаких неприятных запахов, несмотря на наличие большого числа птиц. У меня не было времени досконально разобраться в устройстве системы, но я намерен когда-нибудь это сделать.

Когда они подошли к скворечникам поближе, Картер резко остановился.

– Постойте! Окна… Они изменились! Раньше они были круглые, верно? И к тому же фасетчатые! А теперь тут квадратные рамы ровными рядами!

– Я читал о том, что здешние окна представляют собой изумительной красоты витражные розетки, – заметил Макмертри.

– Так и было! – вскричал Тинтиллиан. – Круглые они были, изумительной красоты. А теперь полюбуйтесь – уродливые, прямые! Но это еще не все. Вы на птиц посмотрите!

Картера охватил озноб – но не от холода, конечно. На жердочке у летка одного из птичьих домиков сидело нечто, весьма смутно напоминавшее птицу, – карикатурное создание с головкой в форме спичечного коробка, клювом, изогнутым под углом в сорок пять градусов, шейными перьями, взъерошенными, как у буревестника, кубическим тельцем, ножками-палочками и прямыми коготками. Будь птица мертвой, это бы выглядело не так жутко, но она была жива. Она клевала зернышки, производя при этом механические, ритмичные, замедленные движения, но в остальном оставалась совершенно неподвижной – только было видно, как бьется сердечко в ее кубической грудке.

– Это была изумрудная кукушка, – горестно проговорил Тинтиллиан.

– А теперь она вся серая, – выдохнул Даскин.

– Теперь все птицы серые, даже попугаи, – сказал Тинтиллиан.

Птица издала металлический писк, ей эхом ответили тысячи птиц по всем Гнездовьям. От этой какофонии люди содрогнулись.

– Они все издают этот жуткий звук, – сообщил Великий Сокол. – Каждые двадцать две секунды, ровно по часам. Вы можете помочь нам, лорд Андерсон?

Картер поджал губы. Щеки его пылали яростным румянцем.

– Это проделки анархистов!

– Но вы можете хоть что-то сделать для нас? – в отчаянии вопросил Тинтиллиан. – Ведь вы же Хозяин. Может быть, Слова Власти помогут?