Обманный Дом - [108]

В глубине зала послышались шаги. Даскин в темноте никого не увидел, но Лизбет прошептала:

– Это анархист. Надо спрятаться.

Они скользнули за статуи, стоявшие по всему залу. Притаившись за пьедесталами, сквозь скопления скрюченных рук и ног можно было спокойно наблюдать за всем, что происходило в зале. Поначалу Даскин ровным счетом никого не видел. Наверное, Лизбет лучше него видела в темноте. Но вот он различил силуэт первого из Превращенных – одного из тех мутантов, целое войско которых видел на Ониксовой Равнине. За первым появился еще один, и еще… Их было множество. Один за другим они входили в зал на расстоянии тридцати шагов друг от друга. Превращенные спускались с парадной лестницы, шагали по темным галереям. Их движения были дергаными, механическими, их головы венчали конические шапки, а на лицах торчали конические носы. Серые, как у всех анархистов, плащи развевались и хлопали, словно крылья летучих мышей. Мимо статуй, за которыми прятались Лизбет и Даскин, прошла тысяча Превращенных, потом – еще тысяча, да так близко, что были хорошо видны их остекленевшие глаза и слышно хриплое, с присвистом дыхание – так дышат перед смертью. Стук шагов Превращенных эхом разносился по залу. Вытягивая головы, словно жуткие птицы с острыми клювами, они вглядывались во мрак, и искали, искали…

Миновала четверть часа, а поток Превращенных все не иссякал. Один из мутантов устремил взгляд, казалось, прямо на Даскина, и Даскин похолодел. Он даже дышать боялся. Но вот Превращенный отвел глаза. Тревоги он не поднял – по всей видимости, решил, что ему что-то померещилось, и зашагал дальше.

– Кто это такие? – прошептала Лизбет. – Откуда они взялись?

– Человек в Черном явно опустошил Ониксовую Равнину, – шепотом ответил ей Даскин. – Как же нам убежать от них?

– Должен найтись выход, – ответила Лизбет. – Но бежать нельзя – они нас сразу заметят. В доме есть много потайных дверей. Может быть, одна из них найдется и здесь, среди этих статуй.

Даскин недоверчиво поднял брови. Он не думал, что им может так несказанно повезти. Между тем Лизбет прикоснулась к руке ближайшей статуи. Рука едва заметно изогнулась, и в постаменте статуи открылась потайная дверца. За ней чернел туннель.

Обескураженный до последней степени, Даскин следом за Лизбет забрался в отверстие. Туннель был невероятно тесным и темным. Здесь пахло строительным раствором. Сначала туннель шел под уклон, но затем выровнялся. Миновав первые душераздирающие футы, Даскин передал Лизбет спички, и она зажгла свечу. Огонек разросся и озарил ее лицо. Она радостно улыбнулась.

– Этот путь выведет нас туда, где нам ничего не грозит.

А Даскина пробрал озноб. Он гадал: то ли этот туннель существовал всегда, то ли Лизбет, воспользовавшись энергией, передававшейся от нее к Краеугольному Камню, сотворила его исключительно силой желания.

Довольно долго они пробирались по тесному туннелю. Даскин в отличие от брата к клаустрофобии склонен не был, но все же нервничал из-за того, что не представлял, куда их выведет этот туннель. По его рукам бегали тараканы, с потолка на голову падали мелкие жучки, а стоило притронуться к стене – и рука касалась каких-то скользких тварей, которые испуганно уползали. А Лизбет уверенно шла вперед, словно радовалась небывалому приключению.

Через какое-то время они добрались до люка, открыли его и попали в такой же малосимпатичный коридор, но Лизбет сразу поняла, где они находятся. Оказалось, что отсюда совсем недалеко до узкой лестницы, ведущей вниз. Похоже, лестница вела к глухой стене.

– Там Картер, – сказала Лизбет. – Это тайная дверь.

Даскин спустился и обнаружил, что механизм заклинен досками. Разобрав их, он нажал рычаг, и часть стены с резким щелчком подскочила вверх. Впереди, за отверстием, лежала непроницаемая тьма. Даскин вытащил из мешка фонарь, зажег его и осветил испуганное лицо Лизбет.

– Лизбет, ты знаешь дорогу?

Она отвела взгляд, скрестила руки на груди. Она явно нервничала.

– Знаю, но не решаюсь идти. Там он. И не проси, я не пойду туда!

– Но мне ты веришь? – спросил Даскин. – Иди сюда, возьми меня за руку. Мы пойдем вместе. Тебе нельзя здесь оставаться, в доме полным-полно Превращенных. Не верь в ложь анархистов. Подумай. Вспомни о том времени, когда вы были вместе – Сара, ты и Картер. Он любит тебя. Они оба тебя любят. Твое исчезновение стало для них настоящим горем.

Казалось, Лизбет того и гляди разрыдается, но нет – лицо ее приняло то бесстрастное выражение, какое принимало всегда, когда она не в состоянии была противостоять собственным мыслям. Взгляд ее стал демоническим, холодным.

– Я сделаю это ради тебя, – сказала она. – Хотя сама из-за этого погибну. «Ты и Эдгар разбили мне сердце, Хитклифф! И оба просите, чтобы я вас пощадила, как будто вы достойны сожаления. О нет, я не стану жалеть вас. Ты убил меня – и, наверное, наслаждался этим».

Она сжала руку Даскина, а он не находил слов, чтобы ей ответить. Пальцы Лизбет были тоненькими и хрупкими, как у куклы.

Они вместе шагнули в подземелье, где не было ничего, кроме вездесущих терний. Как двое потерявшихся детей, они переходили из комнаты в комнату, шли по сырым и мрачным коридорам, и Даскин не осмеливался окликнуть Картера, опасаясь, что его оклик услышат враги. Так прошло несколько часов, и наконец они оказались в комнате, откуда наверх уводила лестница. Лизбет в изумлении остановилась.