Обмани-Смерть - [51]

Мои мысли сами собой перескочили на Салли. Никому не дано знать, какая судьба уготована его ребенку, оправдает он ожидание родителей или сбудутся их худшие страхи. Мне бы хотелось знать, что рядом есть человек, способный подставить плечо, если моя дочь – не дай бог! – однажды попадет в серьезный переплет. Буду честен: Малкольм Рейнер чудовищно богат и может купить весь мир, но… не спасение сына и не душевный покой, а я, незначительная личность, окажу ему услугу за просто так, ради собственного удовольствия, чтобы сделать его своим должником.

Рейнер собрался уходить в 3:20 утра. Мы почти прикончили третью бутылку, спать не хотелось, голова кружилась, и я предложил проводить его. Малкольм искренне обрадовался. Он не понимал, как можно жить в доме без лифта, это не укладывалось у него в голове. Я бубнил: «Зато квартплата низкая, а ходьба по лестнице заменяет гимнастику…» – но Малкольм, судя по выражению лица, искренне меня жалел.

Мы вышли под мелкий дождичек. Кремовый «роллс-ройс» стоял у подъезда. Рейнер решил размять ноги, шофер выскочил и раскрыл над ним зонт, но по знаку хозяина вернулся в машину. Мы пошли к Гайд-парку, автомобиль ехал следом, метрах в десяти, мотор работал совершенно бесшумно, так что я время от времени оглядывался проверить, тут он или отстал.

– Врач все время говорит, что я мало двигаюсь, – пожаловался Рейнер. – Вы ведь спортсмен, верно?

– В моем деле нужно быть очень крепким, иногда так выматываешься, что на ногах не стоишь, но в офисе я бы работать не смог. Давайте поговорим о вашем сыне.

– С чего же начать?.. В юности Алекс был очень спортивным, какой он теперь, я не знаю. В одиннадцать лет увлекся фигурным катанием, но это требовало полной отдачи, и мой сын повесил коньки на крючок. Потом был крикет – тут ему не хватило способностей. Теннисом Алекс занимался довольно долго, попал в классификацию, ему нравилось. Был год, когда я пригласил на обед Пита Сампраса[85], и они с Алексом обменялись ударами на корте. Я нанял профессионального тренера, мальчик участвовал в турнирах и один раз вышел в финал, но отдал заведомо выигрышный матч своему ровеснику, который был готов умереть за победу. Вскоре Алекс бросил теннис – без всяких объяснений. Еще он участвовал в летних регатах, входил в команду, но бросил и греблю. Вот таким он был: начинал и никогда не доводил дело до конца, жаждал успеха, но не хотел прилагать усилий. Мать Алекса умерла очень рано, и это нанесло ему ужасную душевную рану. Я был плохим отцом. Он годами созерцал свой пупок[86], искал, на что направить энергию, и обнаружил творческое призвание – стал видеоскульптором. Полагаю, вы и слова такого никогда не слышали… Алекс устраивал перформансы в странных местах – на бойнях, заброшенных заводах, в железнодорожных депо, десятки телеэкранов транслировали фильм, собранный «на живую нитку» из кадров множества других картин. Он даже продал два своих «творения». Я был искренне изумлен, узнав, что нашлись болваны, готовые задорого купить подобные инсталляции. Следом настал черед живописи. Не подумайте, ничего художественного: он рисовал на вывернутых наизнанку, плохо очищенных шкурах животных, которые жутко воняли. Выглядели его «шедевры» чудовищно, но французам нравилось, а четыре года назад Алекс сжег свои работы, и все закончилось как обычно.

– Он употреблял?

– Немного… или много, разговаривать с ним на эту тему было совершенно невозможно. Алекс клялся, что все держит под контролем, говорил: «Без этого я не смогу творить…» Скорее всего, он нюхал кокаин – ничем иным объяснить симптомы маниакально-депрессивного расстройства невозможно. Он объявил, что хочет отправиться в долгое путешествие, и я подумал: вот и хорошо, порвет со своей средой, с богемными приятелями, авось выйдет толк. Мой сын посетил Мексику, Центральную Америку, Аргентину, Австралию, Таиланд и Индию. Мы не виделись четыре года.

– Мне нужно больше подробностей.

– Мой помощник подготовит для вас полное досье.

Рейнер остановился. Струйки дождя стекали по его лицу, но он этого как будто не замечал. Мы укрылись под козырьком обувного магазина, и Малкольм достал из бумажника три фотографии. Выцветшие, с загнутыми углами, потертые – их определенно часто вынимали и рассматривали. На одном снимке десятилетний Алекс держал за уздечку вороного жеребца, на другом – насупившийся юноша стоял на корте у сетки напротив Пита Сампраса, чемпион лучезарно улыбался, его рука лежала на плече поклонника. На последнем снимке фотограф запечатлел двадцатилетнего Алекса на вручении кубка за победу в заплыве восьмерки распашной с рулевым. Более поздних фотографий у Рейнера не было, но он сказал, что за десять лет Алекс почти не изменился, только волосы отрастил и стал носить хвостик.

– Хорошее было время… – вздохнул Рейнер.

На третьем снимке Алекс напоминал карикатуру на калифорнийского серфингиста – широкая улыбка, идеальный загар, выгоревшие под солнцем волосы, – у которого впереди не жизнь, а мечта, несколько миллиардов долларов карманных денег, друзья среди звезд и популярных певцов… И вдруг – исчезновение с радаров. Алекс был прекрасным маленьким принцем, так что же произошло, почему он сбился с пути, погрузился во тьму и не желает вылезать?