Обломки - [2]

«Обломки» — книга весьма характерная для писателя, хотя отсутствием событий (Грин сам назвал это произведение «неподвижным») она и отличается от других его романов, где господство сильных, часто неконтролируемых страстей дает ход напряженному сюжетному развитию, создающему неразрешимые конфликты, ввергающему персонажей в безумие, приводящему их к преступлению или к гибели.

Принципиальная общность «Обломков» с остальными произведениями Грина — в типических для буржуазной среды характерах созданных здесь героев: Филиппа Клери, его жены Анриетты, свояченицы Элианы.

Первое, что поражает в персонажах романа, это почти маниакальный интерес к себе, к собственному лицу, к собственному телу. Все трое (в особенности Филипп и Элиана) готовы буквально часами простаивать перед зеркалом. Зеркала — в гостиной, столовой, спальне, даже крошечное зеркальце в такси — притягивают их сильнее любого магнита.

У красавца Филиппа эта увлеченность собой принимает форму неутомимого самолюбования. Им владеет одна страсть — восхищаться собою, любить себя. Но Филиппу мало того наслаждения, которое приносит ему созерцание своего отражения в зеркале, ему мало собственных фотографий, которые он рассматривает с жадной страстностью влюбленного. В первую очередь ему нужно поклонение окружающих. Перед влюбленной в него Элианой Филипп позирует так же, как и перед надкаминным зеркалом в столовой.

Это стремление найти свое отражение — льстящее самолюбию, устойчивое, успокаивающее — в глазах Другого объясняет странную, на первый взгляд, потребность Филиппа в постоянном присутствии непривлекательной Элианы, к страсти которой он остается совершенно равнодушным. Филипп поселяет ее в своем доме едва ли не затем только, чтобы постоянно чувствовать на себе ее восхищенные взгляды, ежеминутно получать от Другого подтверждение своего совершенства.

Эта влюбленность Филиппа в самого себя могла бы показаться наивной и смешной, если бы за ней не стояло целое мироощущение, и прежде всего — страх. Навязчивый страх старения беспрестанно мучает его. Он вглядывается в свое отражение, ищет свой образ во взгляде Элианы не только для того, чтобы лишний раз восхититься собой, но и для того, чтобы убедиться: нет, возраст не наложил еще на него свою печать.

Вот почему с таким ужасом обнаруживает однажды Филипп одну из первых примет неизбежного увядания: несмотря на специальный режим, гимнастику, прогулки, он начал полнеть. Филипп труслив и не скрывает этого от себя. Но, пишет Грин, он предпочел бы быть в двадцать раз более трусливым, чем видеть, как стареет его тело.

Страх старения преследует и Элиану. С чувством безнадежности разглядывает она перед зеркалом свою дряблую кожу и сетку морщин вокруг глаз.

Эта завороженность процессом собственного увядания кажется тем более непонятной, даже нелепой, что персонажи «Обломков» еще сравнительно молоды: Элиане тридцать два года, Филиппу — тридцать один, а Анриетте и того меньше — двадцать девять.

Однако не случайно заставляет Грин этих людей так остро ощущать медленное умирание своего тела, ибо именно к жизни тела сводится всякое индивидуальное существование в художественном мире писателя. Со смертью тела кончается все.

Персонажи Грина — прямое порождение того этапа в развитии буржуазного общества, когда индивидуализм становится одной из доминирующих черт эпохи. Эти персонажи резко противостоят личностям, способным уверовать в ту или иную систему сверхличных ценностей — семейных, профессиональных, классовых, национальных.

В обществе, где человек обретает цель и смысл своего существования через приобщение к таким системам, где он собственную жизнь способен поставить на службу общему для многих «я» идеалу, — в таком обществе проблема индивидуальной смерти не может выйти на первый план, ибо гибель отдельной личности не означает гибели тех ценностей, ради которых эта личность жила.

Напротив, там, где не происходит приобщения отдельного человека к коллективным идеалам, где этот человек высшую и единственную ценность способен увидеть лишь в поддержании и продлении собственного существования, — там индивидуальная смерть становится границей пребывания любых ценностей в мире.

Именно таковы сконцентрированные на самих себе персонажи Грина. В них он, подобно многим писателям-реалистам Запада, уловил одну из характернейших примет духовной деградации индивидуалистической буржуазной цивилизации.

Поглощенность собой делает Филиппа, Элиану и Анриету безнадежно одинокими. Эта черта роднит «Обломки» с другими романами Грина. «Почти все мои персонажи — одиночки, — писал он, — они не способны перешагнуть через стену, отделяющею их от ближнего». Ставя себя в центр мироздания, персонажи «Обломков» не ведают ни сострадания, ни нежности, ни даже простого дружеского участия. Они живут в атмосфере пустоты и холода. «Каждый человек — властелин пустыни» — эта мысль Филиппа могла бы послужить эпиграфом ко всему роману.

Только любовь, умение жить ради других, убежден Жюльен Грин, способны объединить людей, вырвать их из кошмара одиночества.

Этого-то умения как раз и нет у персонажей «Обломков». Филипп даже к собственному сыну испытывает полнейшее равнодушие. Оно сменяется страстной и неожиданной нежностью лишь в тот момент, когда в маленьком Робере Филипп вдруг узнает черты собственного характера и собственной внешности, когда получает еще одну возможность любить себя, теперь уже в облике сына. Он любит мальчика за то самое, за что любит собственные юношеские фотографии. Не случайно с таким волнением сравнивает он снимки Робера со своими.