Обличитель - [52]

И вот я снова вижу себя в тупике Роне, во мне горит непреодолимое желание узнать, какое значение имело Восточное кладбище в жизни компании «Россериз и Митчелл-Франс» и какую роль играло оно в недавних событиях. Прежде всего, разумно ли было строить здание французского филиала так близко от такого громадного кладбища? И не было ли опасно для руководящих сотрудников и доброй половины персонала так часто прогуливаться там? Совместимо ли постоянное посещение подобного места с той деловитостью и коммерческой напористостью, которые требуются от ответственных сотрудников администрации? Можно ли прогуливаться, осматривая могилы и склепы, и в то же время правильно строить планы внедрения наших машин для сбора помидоров или планы завоевания болгарских рынков для продажи наших прессов и тракторов? Я задавал себе эти вопросы еще до начала беспорядков. Задолго до появления трещины, смерти Арангрюда и первого обличения я лелеял проект запретить сотрудникам нашей фирмы, независимо от ранга, разгуливать по кладбищу Пер-Лашез. Я видел в этих прогулках зловещее предзнаменование и сам ходил туда только по привычке, не сомневаясь, что в любое время встречу двух-трех коллег, с которыми смогу не без пользы обменяться мнениями. Считаю необходимым добавить: я бывал там и по долгу службы, дабы убедиться, что персонал не злоупотребляет этими прогулками. Однако я не осмеливался просить, чтобы их запретили, ибо был убежден, что моя просьба будет отвергнута, а меня обвинят в злоупотреблении властью или, чего доброго, объявят маньяком. Ни одному директору по проблемам человеческих взаимоотношений не пожелаю я выполнять свои обязанности по соседству с кладбищем. Итак, пока я размышлял о значении этой близости, множество деталей всплыло у меня в памяти, помогая сосредоточить внимание на этой обители смерти: я вспомнил ту ночь, когда американцы, проходя со мной вдоль стены, услышали шум, который я приписал какому-то животному. Заброшенный склад находился почти рядом со склепом из черного мрамора, где покоился Альфред Шошар, основатель универсального магазина «Лувр». Но разве из-за этого можно было запретить персоналу посещать кладбище? Я бы только еще раз столкнулся с неспособностью наших руководителей понять, что лишь необычное решение, выходящее за рамки рационального, позволит справиться с подобного рода подрывной деятельностью. Кто сегодня упрекнул бы меня, что я не направил Мастерфайсу обстоятельного доклада и не обратился к нему с горячей просьбой, умоляя его остерегаться кладбища? Лучше было нанять двух детективов, неспособных (что вполне понятно) обнаружить связь между ростом и расширением транснациональной компании и подозрительным поведением двуличного администратора, колеблющегося заместителя генерального директора, невидимого обличителя, склонного к оккультизму генерального директора и словно околдованного директора по проблемам человеческих взаимоотношений. А вот вам, по существу, ключ к этой истории: понять ее умом невозможно. Невозможно! Следовательно, тот, кто упорно хотел добиться истины, должен был отказаться от строгой логики и научиться вглядываться в немыслимое, непостижимое, неестественное — короче говоря, он должен был дать волю воображению. А всякий знает, что воображение — это самое неравномерно распределенное в мире сокровище, самое редкое, но и самое опасное, а потому и самое преследуемое, выслеживаемое и скрываемое. Именно из-за отсутствия воображения, а вовсе не из-за чрезмерной алчности наши полководцы и проиграли это сражение. Чем поразительнее идея, чем больше она ошеломляет, тем больше она встречает сопротивления и тем больше надо иметь твердости, чтобы его сломить. Итак, я уверен, что, если бы люди, ответственные за руководство фирмой «Россериз и Митчелл», а также их банкиры, их министры, их советники смогли хоть на минуту подняться над собой, они согласились бы на необходимые жертвы. Увы! Они были на это совершенно неспособны. Они лишь задыхались от сарказма и беспомощно кудахтали: «Ах, дорогой мой, я расскажу вам презанятную историю, и совершенно достоверную! Наш директор по проблемам человеческих взаимоотношений — какой-то чудак! Послушать его, так нам следует немедленно мобилизовать все наши силы для изучения тайны кладбища, знаете, того самого, Пер-Лашез, там у них, во Франции, недалеко от здания нашего филиала из стекла и стали. И для чего, как вы думаете? Держу пари, не угадаете! Чтобы обнаружить автора этих дурацких текстов, о которых я рассказал вам по телефону на прошлой неделе, и узнать, не может ли это послужить поводом для увольнения некоторых служащих! Подумаешь, кладбище! Куда мы катимся, черт побери, если наши лучшие администраторы уже не могут без дрожи смотреть на венки, каменные кресты и позеленевшие бронзовые бюсты? У них слишком чувствительные нервы! Ну пусть бы этот директор по проблемам человеческих взаимоотношений хотя бы привел доказательства, разумные доводы! Так нет, ничуть не бывало! Послушать его, так нам нужно просить у нашего дорогого префекта разрешения закрыть кладбище на неделю и, вооружившись факелами и вилами, начать эксгумацию трупов! А для чего, спрашивается? Для того, чтобы открыть тайну обличителя фирмы „Россериз и Митчелл-Франс“! К черту его обличения! Если французы больше в нас не нуждаются, ну что ж, мы поедем в Испанию! Там по крайней мере каждый день устраивают процессии, у них повсюду выставлены распятия, и у каждого сотрудника на письменном столе статуэтка пресвятой девы! Уж там-то умеют Изгонять злых духов! Я надеюсь, дорогой министр, что все это не помешает вам получить, в виде исключения, участок земли в вечное пользование и быть похороненным на этом знаменитом кладбище! Но не будем больше говорить об этом, у нас еще много прекрасных дней впереди, чтобы производить и продавать грандиозное количество машин, а вам, дорогой министр, подписывать бесчисленные приказы, ха-ха-ха, бесчисленные приказы! А пока мы будем импортировать, экспортировать, производить, упаковывать, расти, и да здравствует соя, дорогой мой, хвала свекле, кукурузе и пшенице, а также свинине и говядине: мы импортируем лучшие куски — мякоть и ромштекс, вырезку и филе, антрекот, бифштекс и баранью ножку, сеньор, и баранью ножку, а экспортируем бычий хвост и желудок, грудинку, огузок и зашеину и постную лопатку, сеньор, и постную лопатку! Пропишем обездоленным массам суповую говядину, и да здравствует Восточное кладбище, ха-ха-ха, и его связь с нашей полнотелой красоткой „Россериз и Митчелл“ с пышным бюстом и жирным задом; выпьем же, дорогой министр, за здоровье нашего директора по проблемам человеческих взаимоотношений и в доказательство нашей признательности поможем ему и выхлопочем для него маленькую ямку в седьмом секторе на седьмом участке, между Элоизой и Абеляром