Область трансцендентности - [57]

Александр Николаевич задавал слишком сложные вопросы. Я уже хотел сдаться, как в голову неожиданно пришла мысль:

– А что если они с помощью Молнии уже исправляют ошибку? Почему мы не принимаем во внимание, что план уже запущен на выполнение? Разве не может быть такого?

– И мы сопротивляемся этому плану, – дополнил меня учёный. Он пребывал в глубокой задумчивости.

– В таком случае, мы сами совершаем преступление, – сказал археолог. – Они отняли у нас оружие – у нас просто нет выхода, кроме как пойти по предложенному пути.

– Но это значит, что вы ловили преступника зря, – указал Северин.

– А может, и нет, – поддержал меня Белоусов. – Может, всё с самого начала складывалось таким образом, чтобы сейчас мы задались этим вопросом, а? Может, во всём этом есть дидактический момент?

– Ну, знаете это уже слишком… – капитан с сомнением покачал головой.

– Настолько невероятно?

– Очевидно, да.

– Знаете, есть такое выражение, – сказал я, уже почти торжествуя, – достаточно ли безумна теория, чтобы оказаться правдой?

– Ну, знаешь, Юра, – Белоусов поднялся и одобрительно покачал головой, – я бы взял тебя в свой штат. Мне такие люди нужны. Честное слово!

Капитан сдался.

* * *

– …Садитесь, Бернар Эдуардович, – произнёс Северин.

Проговский не спешил. Он переводил взгляд с одного на другого, словно пытаясь понять, чего ждать от этого «трибунала». Во всяком случае, бегающий взгляд Бернара говорил, что он думает именно в этом контексте, хотя, конечно, всё обстояло как раз наоборот.

– Садитесь, не бойтесь. Мы хотим просто поговорить.

Тот усмехнулся, и я подумал, что эта сцена выглядит достаточно глупо со стороны: собралась коллегия присяжных, дабы оправдать преступление. Манулов, стоявший позади Бернара, чуть подтолкнул его. Когда Проговский сел, капитан продолжил:

– Я хочу, чтобы здесь не было ничего недосказанного. Вы сейчас здесь не потому, что с вас снимаются обвинения, а лишь по необходимости. Дело в том, что теперь мы полностью беззащитны перед каргонцами. Понимаете?

– Более чем…

– В прошлый раз вы заявили, что больше не хотите ничего взрывать и признаёте свою ошибку, так?

– Да.

– Покаяние и признание своей вины, конечно, благое дело. И я приветствую это, – сказал Северин. Я заметил, как Проговский снисходительно наблюдал за ним и уже пару раз посмотрел на меня, словно пытаясь понять, какое я имею отношение к происходящему. – Это все изменения в вашем сознании?

– Да.

– Иными словами, вы не отказываетесь от идеи свержения строя.

– Нет, не отказываюсь, – коротко ответил Бернар.

– Давайте выясним нашу позицию и суть нашего конфликта, который, надеюсь, после этого разговора, если не исчезнет, то станет не столь острым. Потому что мы должны понять друг друга – от этого зависит наша с вами судьба.

– Я прекрасно вас понимаю. Даже больше, чем вам кажется. Вы защищаете то общество, которое вам кажется справедливым, но оно не справедливо.

– Оно не всегда справедливо, это факт…

– Не всегда? Да бросьте, миром правят деньги, деньги и только деньги. Конечно, вперемешку с эгоизмом. Наша цивилизация уже давно находится в глубочайшем кризисе, ещё с тех пор как власть захватили корпорации. Вооружённые властью в одних странах, они расползлись по всей планете, став транснациональными.

– Какое отношение к этому имеет так горячо нелюбимая вами Лига Наций?

– Прямое. Государства стали заложниками их интересов, а затем чиновники, руководители, монархи, президенты стали неявными сотрудниками этих монстров. Обычно они и сами это не подозревают. Правительства больше не является национальными, они слились с бизнесом и являются их функциональными придатками. Мир захватили банкиры, которые стали с помощью кредитов решать, кому жить, а кому пасть разорённым и умереть – так осуществляется управление. Они ничего не производят, они только контролируют. Подумайте только: что есть деньги? Одна фикция, виртуальный товар, бумажки, фантики.

– Не слишком ли мрачно? Своими деньгами они обеспечивают людей работой. Неужели нам надо перейти к бартерному обмену?

– Нет. Разумеется, нет. Понимаете, в идее деньги – мерило труда, затем, как и всё, эта идея была опошлена, и мы теперь имеем деньги как ценность саму по себе. Нужна новая идеология. Мы предлагаем новую идеологию для нового общества.

– Но методы…

– Да, – вздохнул Проговский, – согласен.

Возникла небольшая пауза.

«Благими намерениями вымощена дорога в ад», – подумал я. Кажется, Бернар догадался, к чему приведёт такая политика.

– А о каком обществе вы говорите? – спросил я.

– Представьте себе общество, где всё общее, где нет зависти, потому что нечему завидовать: у всех остальных то же, что и у тебя и всё есть. Тебе лишь остаётся думать о других людях, чтобы позволять им заботиться о тебе – это альтруистическое общество идеально со всех точек зрения. Главное, что требуется, установить такие взаимоотношения между людьми. Во время Мировой войны в России Ульяновым была предпринята попытка переворота, но она провалилась.

– Вы верите, что если бы переворот удался, мир стал бы лучше? – спросил Северин. Бернар кивнул.

– А я, напротив, где-то читал, будто бы переворот в России удался, и было выстроено новое общество, – вставил я.