Облако возмездия - [17]

— И что вы хотите?

— Как, что хотите? — вспылив, вмешался в разговор Нетрой. — Объяснений хотим, как минимум. А в целом — желаем ехать дальше. И немедленно.

— Прямо немедленно? Серьезная заявка. Только я ничего про ваш вагон не слышал, — покачал седой головой начальник станции. — Да вы не волнуйтесь так, сейчас все выясним. Не выпуская «мыша» из рук, начальник подошел к отдельно стоявшему в противоположном от знамени углу столу и нажал клавишу селектора. После гудка сказал в микрофон: — Дролов, зайди ко мне. Потом повернулся к посетителям и, как мог, успокоил: — Вот, слышали? Сейчас сюда придет диспетчер, от него-то мы все и узнаем.

Через несколько минут дверь распахнулась, впустив в кабинет мужчину лет тридцати пяти. Вошедший был в железнодорожной тужурке и форменной фуражке, ловко сбитой на затылок, из-под козырька флагманским вымпелом маячил роскошный кучерявый чуб. Вообще, мужчина, этот самый Дролов, похоже, был из казаков: вздернута бровь, острый глаз, орлиный нос, тонкий ус. Красавец, да и только. Одно беда, роста низкого, где-то метр пятьдесят пять, — и то с фуражкой, как определил наш писатель. Зато плечи имел широкие, руки-ноги сильные и масластые, да и в целом, так сказать, кость крепкую. Кулаки одни чего стоили. Характера, как оказалось, казачок был весьма дерзкого, в порядке, видимо, компенсации недостатка стати.

— Евгений Викторович, чего звали? — от порога с претензией выступил Дролов. — Что так срочно? А то у меня там, на пульте, запарка.

— А, Елистрат, входи! — не обращая внимания на задиристый тон подчиненного, отвечал начальник станции. — Объясни-ка мне, что там у нас происходит?

— А что у нас происходит? Ничего не происходит. Все, как положено.

— Вот, пассажиры говорят, что их вагон от поезда отцепили.

— Какие пассажиры? — Елистрат оглянулся через плечо. — Эти что ли? Судя по всему, вид гостей его не впечатлил. — Ничего экстраординарного, — сообщил он начальнику спокойным тоном. — Все по плану.

— То есть, таки отцепили?

— Никто его не отцеплял. Сам отцепился. Автоматически.

— Как так? Что ты мне ту втираешь, не пойму? Что значит, автоматически?

— Да я не втираю, Евгений Викторович. Это все происходит в порядке эксперимента. Ну, вы знаете, наша дистанция участвует. Мы же передовые, вот и знамя переходящее стоит. У вагона этого набежало 15000 часов наезда, или, по другому, 625 суток в пути. Дальше ему ехать нельзя без профилактического ремонта. Или хотя бы осмотра. Тут наше депо простаивает без работы — вот вам работа. Раз — и отцепили. В смысле, автоматически.

— Подождите, что за бред вы несете? — не выдержав творящегося словесного беспредела, вклинился в разговор господин Клер. — Какие еще 625 суток? При чем здесь это? Вагон абсолютно новый, весной с завода. Поверьте мне, я знаю, что говорю.

— Я не в курсе про вагон, — пожал плечами Дролов, — говорю же, автоматически. Может, какой-то сбой произошел, в программе. Но со сбоями не ко мне. Я не по тем делам, не ай-тишник.

— А по каким вы делам.

— По каким надо, по таким и делам. Вам-то какой интерес до моих дел?

— Выясняется, что прямой. Почему не предупредили? Отцепили и бросили.

— По той же причине. Автоматически. И не бросили, а поставили, куда следует.

— А персонал? Почему персонал сняли?

— Да, — поддержал вопрос Евгений Викторович, — что там с персоналом? Говорите, и проводницы нет? Куда она пропала?

— Проводница уволилась ночью. Телефонограммой. Собрала вещички и сошла на дальней станции.

— Как так? Почему? Мы что, им мало платим?

— Нормально платите, мне бы столько. Еще и удовольствия бесплатные.

— Ну, ты же не проводница, верно? Какие тебе удовольствия? Но если мы платим им нормально, в чем тогда дело? Почему побежала?

— С проводницей совсем другая история приключилась, — диспетчер Елистрат улыбнулся и развел руками, как пару весел закинул, — романтическая. В общем, сказала, не хочу быть проводницей, хочу стюардессой. Летать, говорит, охота. Ей один пилот, сказывают, голову вскружил.

— Что значит, вскружил? Мы же взрослые люди.

— Взрослые, как бы. Потому и вскружил. В общем, они вдвоем сговорились, он ее где-то на аэродроме, как это — подскока — поджидал, на вынужденную посадку ради нее пошел. Она к нему на борт запрыгнула — и в Эмираты. Насколько я слышал. Еще международный скандал возможен, как бы нас не впутали.

— Мы-то тут при чем? Сами пострадали! Пусть эмираты расхлебывают. Они вечно наших баб переманивают. А ты, кстати, сам-то, откуда все знаешь?

— Так история такая, известная получилась. Народ только ее и обсуждает, удивляюсь, что вам еще никто не рассказал.

— Бред, этсамое, какой-то! Борисфен Нифонтович вытер вспотевший лоб клетчатым платком.

— Бред не бред, а факт! — отрезал Дролов.

— Позвольте, что же нам теперь со всеми этими фактами делать?

— А что делать? Заселяйтесь в гостиницу и ждите. Места, насколько я знаю, всегда есть.

— И сколько ждать прикажете?

— Десять дней — цикл обслуживания.

— Скока-скока? Ох, е! А раньше никак нельзя? Вагон, говорю, новый.

— За неделю, может быть, но это вряд ли. Мастера в депо засиделись без работы, так им любая в радость. Не, не отдадут раньше положенного.