Они вошли в общежитие и поднялись в Мальвинину комнату. Собирались немного поспать, но так и не уснули, а только пролежали целый час на кровати обнявшись, и Соня всё рассказывала и рассказывала и рассказывала. А Мальвина бы может и ответила, да не хотелось вставать писать.
— Ладно, скоро университет откроется, — встрепенулась, наконец, Соня. — Сейчас позавтракаем, а потом — что там тебе было надо?
Волчица подошла к маленькой доске, той самой, которую ей принесли ещё к маминому приезду.
«Хочу подать заявление на академотпуск».
— Что? Почему? — Соня выпрямилась.
Мальвина не ответила и как изобразить свою мысль с помощью волчьей мимики тоже не придумала.
— Ты что-то не сдала?
«ОТО. Будет». И, между прочим, скоро.
— Ну, так будет, ты же не получила «два»?
«Сдам». Попытается, по крайней мере. А, может, и нет. После решения взять академотпуск, это стало неважным.
— Вот видишь, всё отлично, а то уже напридумывала.
«Всё равно. Академ».
— Почему?
«Сложно».
— Маш, ты учишься в магистратуре физического факультета. Здесь и должно быть сложно.
Вот как бы научиться смотреть на неё с укоризной? А то волчьи выражения лица хоть и передают эмоции, но непривычным для непосвящённых образом.
Да, освоить материал по некоторым предметам было непросто для всех, но остальные студенты могли самостоятельно листать учебники, не рискуя их порвать, писать в тетрадях, зачёркивать. Да, она ставила себе задачу окончить семестр даже в теле волчицы и, да, она с этой задачей, скорее всего, справится. Но дальше… Мальвина пока не видела смысла учиться дальше — результат не стоил затраченных усилий. Кроме того, Мальвина совершенно не в состоянии обслуживать себя в быту, и это угнетало. Конечно, дома у неё будет также не получаться, но, во-первых, путаться под ногами у родителей как-то морально полегче, чем у Артура, а, во-вторых, раз учёбы у неё пока не будет, появится возможность всё время тратить на освоение бытовых навыков, заодно научиться писать карандашом. Может быть, после этого уже и появится смысл вернуться к учёбе.
Ещё Мальвина поначалу, когда отказывала маме сразу уехать домой вместе с ней, надеялась, что в Новосибирске больше шансов, что ей помогут обратиться в человека, но теперь ей больше так не казалось. Если Артур и впрямь решит продолжить развивать теорию, Мальвина для этого не нужна, а помощи от неё в этом почти никакой. А практика… Каждый день волчица неизменно делала по несколько попыток превратиться, но ни разу не почувствовала зов. И продолжать попытки она с тем же успехом сможет дома, в Новокузнецке.
И хотя Мальвина так ничего и не написала в ответ на последнюю Сонину реплику, подруга всё же сдалась:
— Ладно, ладно, поняла. Ты хочешь вернуть человеческий вид и доучиться потом нормально?
Волчица кивнула.
— Хорошо, подадим мы твоё заявление. Ты только не вздумай бросать! Кстати, Эржена-то когда возвращается?
«Не знаю».
— Я тоже не знаю, давно не разговаривала с ней.
После небольшого перекуса, который был у Сони с собой, они пошли в деканат и подали заявление на академотпуск. Специалист деканата если и удивилась, то виду не подала. Причиной Мальвина указала временную утрату трудоспособности (а, точнее, способности писать). Все бумаги за неё заполнила Соня, а Мальвина только поставила специальную волчью подпись — невнятный мазок карандашом. Но ничего, все уже привыкли. Заявление обещали постараться утвердить до конца сессии, если получится, то раньше.
У Сони были в университете и свои дела — она сдала документы, подтверждающие, что её обучение во французском вузе проходит успешно, собрала нужные ей подписи и печати.
Дальше у Сони были назначены две встречи, а Мальвина осталась дожидаться её одна в общежитии. Кстати, если академотпуск одобрят, общежитие-то нужно будет освободить. Но заняться этим можно будет, когда Мальвина с мамой приедет сдавать экзамен по ОТО. Выходит, раз всё равно нужно приезжать освобождать комнату, придётся и на экзамен идти, а то уж совсем нехорошо получится.
Потом мысли перешли на Артура. Вот так долго она смотрела на него издалека, и вот решилась рассказать, что хочет с ним быть, и тут же сбегает. Впрочем, как бы странно это ни выглядело, но если он захочет продолжить разговор, он его продолжит. А если нет, то и говорить не о чем.
Вечером Соня и Мальвина приехали на железнодорожный вокзал. Падал снег так же, как тогда в Томске. Волчицу передёрнуло от этого воспоминания. Нет, сейчас всё куда цивилизованнее. У неё есть «хозяин», официально оформленное право на проезд, уверенность, что её не выкинут из вагона. Только вот надежда перевоплотиться обратно в тот день была тверда, а сейчас её почти не осталось.
Волчица ехала по правилам перевоза домашних животных, и, как в случае с собакой крупной породы, выкупить пришлось целое купе, но зато оно было полностью в их с Соней распоряжении, и Мальвина даже заняла место не на полу, а на одной из нижних полок. Соня хотела было сделать себе чай, но обе пассажирки уснули сразу после проверки билетов, даже не дождавшись оплаченного постельного белья.
А рано утром в Новокузнецке у самого выхода из вагона Мальвину встретили родители и сестра.
