Облачиться в шкуру волчицы - [24]

Сантьяго намекнул брату, что потребность в переводе записей увеличилась. Для наглядности продемонстрировал в камеру несчастную волчицу, облачённую в полосатое пончо, которой приходилось общаться с людьми с помощью кусочка мела в перчатке. Хавьер как будто проникся и пообещал, что активизируется.

Так прошла первая неделя жизни Мальвины в новом теле.

На следующей неделе, пятнадцатого ноября, Сантьяго получил инструкцию, разъясняющую, как Мальвине подтвердить свою личность, а после и получить пропуск в общежитие и студенческий билет. Правда, Сантьяго по-русски мало что понял, так что пришлось проинструктироваться дополнительно у коллег по кафедре перевоплощений. Квест заключался в следующем: Мальвина проходила собеседования один на один с десятью разными свидетелями, которые хорошо знали её лично — преподавателями и студентами — и каждый должен был поставить подпись, подтверждающую, что волчица действительно является магистранткой физического факультета Мальвиной Ястреб.

Список свидетелей был составлен представителями деканата и преподавательского состава, и первыми в нём значились Артур, Сантьяго и два Мальвининых одногруппника. Потом шли ещё несколько человек. Сантьяго честно ходил по пятам и заведовал документом с подписями. За день всех найти не удалось, но, по крайней мере, никто не свирепствовал и дольше пяти минут не допрашивал.

Мальвина вернулась на занятия. Студенческий не был готов, но договорились с охранниками, что в наморднике и в пончо её будут впускать в университет даже одну, без сопровождения. Когда приходила на занятия раньше всех, по звукам и запахам, летящим из коридора, тренировалась распознавать, кто сейчас войдёт в аудиторию.

Лёгкие шаги, быстрые, но неторопливые. Жареные бананы с перцем, крепкий кофе, апельсиновое мыло. Это Сантьяго. И в аудиторию входит Сантьяго. Частое пошаркивание, глухой топот низких, мужских каблуков, какая-то фантастическая аудиокнига в наушниках. Лимон, корица, сахар, едкий крем для обуви. Это Олег. И в аудиторию входит Олег. Редкие, гулкие шаги вразвалку. Мятная жвачка, специи лапши быстрого приготовления. Это кто-то незнакомый. И шаги вскоре удаляются от аудитории, а ароматы мятной жвачки и специй слабеют.

Записывать Мальвина пока ничего не могла. Ребята сделали ей перчатку с карандашом, но писать карандашом оказалось во много раз сложнее, чем мелом. Грифели ломались, бумага рвалась, а если какая писанина и получалось, то прочитать эти каракули потом было решительно невозможно. После каждой лекции, после каждого семинара кто-нибудь копировал ей свои конспекты. Кроме копий конспектов, у Мальвины были учебники. Но не получалось листать волчьими лапами ни то, ни другое. А сдать в этом семестре нужно было, помимо профильных предметов кафедры перевоплощений, два вида физики, философию, экономику, историю и английский язык. Неужели не получится закончить семестр? Конечно, это не страшно. Можно перенести предметы на следующий год или взять академотпуск.

Мальвина по-прежнему жила у Артура. Он поменял основные водопроводные краны в квартире с вентелей на рычаги, повесил мыльницы с кнопками, а на стену, к которой примыкала ванна, приклеил большую мочалку на липучках. Теперь Мальвина могла самостоятельно принять душ или просто вымыть лапы. Артур купил ей низкую кровать для собак и столик, аккурат такой высоты, чтобы волчице удобно было есть и пить, и специальный рюкзачок для собак. Питалась она, в основном, собачьим кормом и варёным мясом. Один, иногда два раза в день, но большими порциями. Вечерами пыталась учиться — читала книги и чужие конспекты, пыталась разбирать решения задач на доске. Артур переворачивал ей странички.

Должно бы быть приятно, когда о тебе заботится мужчина, который тебе нравится. Да только делает он это из чувства товарищеской солидарности, а, может, даже из чувства вины или жалости. Мальвина боялась, что скоро, очень скоро начнёт его раздражать, ведь хлопот с ней много, а толку от неё нет.

* * *

В пятницу утром Мальвина уже знала, что сегодня ей сделают пропуск в общежитие — обещали. И вечером она отправится к себе, чтобы в субботу встретить маму и Фаечку. Приедут навестить, как и договаривались. И вот перед выходом, перед тем, как расстаться с Артуром на выходные, волчица стояла перед доской с кусочком мела в перчатке и размышляла — стоит ли ей признаваться Артуру в своих чувствах? Ведь она по какой-то причине до сих пор этого не сделала. А раз она не сделала этого в человеческом облике, нужно ли это делать в волчьей шкуре? Положим, он ответит ей взаимностью — как они будут вместе? А если скажет, что она никогда ему не нравилась, то насколько неловкими станут их дальнейшие отношения, как она будет жить здесь дальше? А если не здесь — то где, ведь пропуск пропуском, а понятно, что жить постоянно одна она не сможет. Или же всё-таки признаться, ведь нельзя вечно держать чувства в себе?

— Что-то сказать хочешь? — спросил Артур. Он уже собрался и был готов выходить, но сейчас смотрел на доску, ведь Мальвина стояла, готовая что-то написать.

Мел коснулся доски, сердце волчицы застучало быстрее. Так рассказать ему или момент не подходящий? Сейчас или потом? Да или нет? Лапа надавила на доску, но дрогнула: