Обитель - [25]

Сон был невероятно отчетлив, но стыд… Неописуемый, жуткий, выжигающий стыд, охвативший меня, был куда отчетливей и ярче. Я рывком сел на кровати и со всей силы зарядил себе ладонью по лбу! Потом вскочил и, одеваясь, буквально на ходу, бросился искать игумена.

Несмотря на позднюю ночь, настоятель не спал, беседуя о чем-то с двумя явно встревоженными монахами возле входа в храм. При моем появлении настоятель оборвал разговор и отпустил их, напутствуя странными словами:

– А когда увидите, то просто перекрестите, и сразу все поймете,- сказал он и повернулся ко мне: – Что с вами, голубчик? На вас лица нет…

– Простите, что в столь неурочный час,- сбивчиво начал я.- Это противоречит всем нормам этикета… Я должен был подождать до утра… Я…

– Вот что… Пойдемте ко мне в келью,- предложил он.- Так все расскажете, а заодно и успокоитесь…

Келья игумена меня удивила. Комнату главного монастырского начальства я представлял себе все же иначе. Здесь было все настолько «по-спартански», что невольно закрадывалась мысль: «Да живет ли здесь кто-нибудь вообще?» В любом, даже снятом на время пристанище, у человека и то вещей больше. Впрочем, в тот момент у меня были заботы поважнее.

Настоятель усадил меня на единственный в комнате стул, сам присел на краешек кровати напротив и кивнул:

– Рассказывайте, голубчик. Только отдышитесь сперва…

По мере моего сбивчивого рассказа его лицо становилось все внимательнее и… улыбчивее. Под конец я даже не выдержал:

– Ну вот… вам-то смешно, а я…

– Ну что вы, Джеймс,- успокоил он меня.- Я не смеюсь, я радуюсь за вас. Это же замечательный сон!

– Чем же он такой замечательный?! – возмутился я.- Таким глупцом себя чувствую! Понимаю, что это всего лишь сон… но надо же мне было… Как пастух какой-то американский, ковбой, только что с кактуса на землю слезший… «Эй, парень!»… Ну надо же такое выдать?! Я же в действительности не такой!

– Так тем и замечательно, что вам стыдно,- сказал монах.- Вот если б во сне вам было сказано, что вы «лучший парень всех времен и народов» и вообще «весь из себя избранный и призванный», и вы бы после этого ходили весь такой восторженный и гордый, я бы с вами сейчас по другому разговаривал… А это был замечательный сон… Кстати, теперь вы понимаете, почему мы называемся «православными» – «правильно славящими Бога»? Не хочется быть «ковбоями» от христианства… во всем их многообразии…

– Чувствую себя преотвратительно…

– А я бы дорого дал, чтоб оказаться на вашем месте, Джеймс…

– Вы бы такого не выкинули даже во сне. Это только такой невоспитанный, несдержанный, не имеющий права называться джентльменом, как я… Ну и кто я после этого?!

– Счастливчик,- сказал он.- Которому выпал такой редкий повод для раздумий. Все в этом мире устроено очень правильно, Джеймс. Даже незримое. Мне такого поучительного сна не увидеть,- он тихонько вздохнул, словно даже сожалея о том, что не такой «баран», как я. Совершенно непредсказуемый старик!

– Вы никогда не забудете эту ночь, Джеймс. Вам дан такой замечательный урок… Это в любом случае – факт..

– Чувствую себя, как выпоротым! Всего лишь сон, а… а если б все было на самом деле? И это не было бы сном?!

Монах лишь улыбнулся.

– Теперь я понимаю, что совершенно не воспитан,- признался я.- Я не сторонник Фрейда, но… В том, что мне его долго не забыть – вы правы.

– Это же хорошо. Помня его, вы сохраните лицо.

– Это что-то из японской культуры?

– Из православной. Есть такая присказка: «Когда человек рождается, то ему дается лик. С годами, под бременем событий и поступков, лик превращается в лицо. И главная задача человека – не допустить, чтобы это лицо превратилось в морду».

– Кстати, о «лицах» и «ликах»… Я понимаю, что это всего лишь сон, и все такое… Но почему тот, кого я видел, совершенно не похож на… Как бы это сказать?..

– Я понял.

– Вот… Я же видел и ваши иконы, и наши статуи… Если мозг играет со мной в подсознательные игры, то я должен был видеть… Ну, вы понимаете…

– Джеймс! Иконы – это не фотографии. Вы когда-нибудь задумывались – что такое иконы?

– Нет… У нас их нет. Больше скульптуры, фрески, картины… Я знаю, что в России им поклоняются…

– Ни в коем случае! Это было бы язычество.

– Но как же… Я же видел, что… И эти… как их? Чудотворные?..

– Кто-то замечательно сказал, что «иконы – это книги, написанные не буквами, а образами». Мы не поклоняемся им, Джеймс, а почитаем. Разница основополагающая. Поклоняться можно только Богу, а вот почитать можно и иконы, и отца с матерью, и Церковь. Икона – это не идол и не предмет для «медитации». Икона – это и символ, и знамя церкви, и окно в православие. Спаситель ведь имел две ипостаси: Божественную и человеческую. И человеческую можно изображать. Отрицать человеческую природу Христа – значит отрицать все христианство в целом. В Библии сказано: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему… И сотворил Бог человека по образу Своему»… Ничего не замечаете?

– Нет… А что я должен замечать? Бог говорит о себе во множественном числе?

– И это тоже… Это еще одно доказательство Троицы, как и само понимание слова «со – творить», но сейчас не об этом… Бог замыслил человека «по образу и подобию», а сотворил только «по образу». Подобием человек должен стать сам! С Божьей помощью, разумеется, но сам! В этом и есть смысл человеческой жизни. И Спаситель нам показал Себя как Образец.