Обитатели миража. PR специального назначения - [33]

Однажды в «Комсомолке» была опубликована статья, в которой косвенно был упомянут мой колле­га по ФСБ. Именно косвенно. Его фамилию сопровождало несколько, мягко говоря, не очень лестных эпитетов. При этом сама статья была написана явно с подачи его недоброжелателей. И хотя для всех было ясно, откуда дует ветер, какие задачи и кто пытался решить путем этой публикации, мой коллега, что на­зывается «закусил удила».

В соответствии с Законом он потребовал опровер­жения. Пытался договориться с редакцией. Молчок! Вел длительные переговоры с самим редактором. Тот пожимает плечами. (Мне до сих пор непонятен факт такого упрямства, которое проявила редакция. Ни она, ни сам корреспондент героя статьи не знали. Ни­какой корысти от самой публикации не имели. В си­лу занимаемого положения мой коллега не являлся ключевой фигурой и в описанной ситуации.)

Долго ли, скоро ли, но путем длительной судебной тяжбы коллега выиграл процесс. Суд признал статью предвзятой и потребовал опубликовать опроверже­ние... Опровержение появилось. Оно было исполнено так ювелирно точно, так цинично и зло, что мы долго качали головами: эффект от опровержения был с точ­ностью до наоборот. Фактически был реанимирован скандал, развитие которого должно быть исключено после решения суда.

Я не призываю пасовать перед ложью, наветом, искажением правды. Отнюдь. Просто при решении вопроса об опровержении необходимо следовать ус­таву бундесвера, в котором военнослужащим запре­щается подавать жалобу ранее чем через 48 часов. Го­рячка, суета, желание стремительной сатисфакции должны быть исключены.

Но мне приходилось наблюдать и иные ситуации. Однажды в «Независимой газете» была помещена ма­ленькая заметка, в которой информация не разобрав­шимся журналистом была поставлена с ног на голову. Я позвонил начальнику отдела и объяснил проблему. Он меня просто потряс.

«А как на самом деле?» — спросил он. Я пояснил. «Завтра мы все исправим» — пообещал он и повесил трубку. Утром в газете появилась заметка, начинаю­щаяся словами: «Как стало известно из осведомлен­ных источников...» Далее шло объективное изложе­ние ситуации. Пример показательный. Чем больше борется газета за свое реноме, тем меньше у нее жела­ния показаться необъективной даже для незначитель­ной по численности группы читателей. Большинство недоразумений возникает, как правило, по незначи­тельным поводам. И мне непонятны мотивы, кото­рые преследуют редакции, не давая поправок на заве­домые ошибки.

При этом не всегда их отказ опровергнуть те или иные сведения вписывается в реально существующую норму закона.

Статья 45. Основания отказа в опровержении. В опровержении должно быть отказано, если данное требование либо представленный текст опроверже­ния:

1) является злоупотреблением свободой массовой ин­формации в смысле части первой статьи 4 настоя­щего Закона;

2) противоречит вступившему в законную силу ре­шению суда;

3) является анонимным.

В опровержении может быть отказано:

1) если опровергаются сведения, которые уже опро­вергнуты в данном средстве массовой информации;

2) если требование об опровержении либо пред­ставленный текст его поступили в редакцию по истечении одного года со дня распространения оп­ровергаемых сведений в данном средстве массовой информации.

Отказ в опровержении либо нарушение установлен­ного настоящим Законом порядка опровержения мо­гут быть в течение года со дня распространения опровергаемых сведений обжалованы в суд в соответ­ствии с гражданским и гражданско-процессуальным законодательством Российской Федерации.

Безусловно, если речь идет о принципиальных вопросах, необходимо занимать принципиальную позицию. Увы, как уже отмечалось, СМИ сегодня используются в качестве инструмента информаци­онной войны. И в этой войне объектами стано­вятся конкретные люди. Стать таким объектом, ес­ли задействованы большие деньги, не пожелал бы никому.

В разгар такой войны между телевизионными каналами я наблюдал, как ее азарт захватывает и низовые журналистские звенья. Как возникает на полях этой войны конфронтация не только между корреспондентами, но и операторами, видеоинже­нерами, осветителями. Тут уже не до профессио­нальной корпоративности, которой так кичатся журналисты...

Итак. Предметом войны являются конкретные лица, средством ведения войны — СМИ и их журна­листский корпус, а наиболее распространенной фор­мой — компрометация неугодных противников. Или распространение «компромата», как сейчас говорят. А если более научно — честь, достоинство, деловая репутация граждан...

Защита чести и достоинства граждан в средствах массовой информации осуществляется как граж­данско-правовыми, так и уголовно-правовыми средствами.

Уголовный кодекс в статьях 129 и 130 устанавлива­ет ответственность за клевету и оскорбление. Прин­ципиальное отличие клеветы от распространения по­рочащих сведений заключается в заведомой ложности обнародованной информации. В отличие от клеветы, оскорбление будет налицо в случае унижения чести и достоинства другого лица в неприличной форме. Иными словами, можно сказывать всякую правду, но не во всякой форме.