Обитатели миража. PR специального назначения - [31]

Редакция обязана сохранять в тайне источник ин­формации и не вправе называть лицо, предоставив­шее сведения с условием неразглашения его имени, за исключением случая, когда соответствующее тре­бование поступило от суда в связи с находящимся в его производстве делом.

К сожалению, такие источники существуют во многих государственных структурах. От ЖЭКа до правительства. Их можно разделить на две категории. Те, кто реально владеет всей полнотой информации, и те, кто «владеет» обрывочными сведениями, гранича­щими со слухами. Но если первые, передавая «кон­фиденциально» служебную или иную информацию более-менее объективны, то вторые...

Мне часто приходилось сталкиваться с такими анонимными источниками. Нередко их сведения на­поминали бред шизофреника в магнитную бурю. Смешивались понятия, факты, события и даты.

Впоследствии, беседуя с авторами опубликованного материала, основанного на таких источниках, я пы­тался выяснить, в какой сфере трудится этот аноним. В большинстве случаев он, как оказывалось, имел весьма отдаленное отношение к переданной инфор­мации, но имел неодолимое желание «жечь глаголом» сердца людей. Единственным объективным факто­ром была его принадлежность к ведомству, зачастую опосредованная (муж сотрудницы, жена сотрудника и т.п.). В период чеченской кампании наибольшую ак­тивность проявляли тыловики, которые сами в боях участия не принимали, сидели в Ханкале и очень много рассуждали о качестве «конфиденциальных ис­точников»... Увы, право сохранять сведения об источ­никах конфиденциальной информации порождает возможность анонимно сводить счеты с начальством, ведомством, а то и с властью в целом. При этом побу­дительными мотивами, как правило, являются лич­ные счеты, амбиции, неудовлетворенное тщеславие.

У всех на памяти ситуация с разоблачением ковар­ных замыслов ФСБ, которая якобы готовила покуше­ние на Березовского. Четверо сотрудников УРПО ФСБ (Управления по разработке преступных органи­заций) провели в Интерфаксе пресс-конференцию, где рассказали, что им было поручено ликвидировать Бориса Абрамовича. Впоследствии их заворожено слушал Сергей Доренко, посвятивший этой нелепой теме ряд телевечеров. Предварительно в ряде газет та­кая информация шла от «конфиденциальных источ­ников». Для Лубянки побудительные мотивы этих борцов за справедливость были ясны. Корысть, стремление изменить расстановку сил в Управлении, устранение неугодного им руководства. Более того, как оказалось, суть столь громкой провокации была еще и в том, что все эти четверо уже год ходили под статьей за ряд серьезных правонарушений. А почему бы не использовать СМИ в качестве щита? И они использовали. Сначала на конфиденциальном уровне, а когда стало горячо, открыли лица.

В минувшие годы право оставаться «конфиденци­альными источниками» довольно часто использовали чеченские пропагандисты. Желая навязать собствен­ную версию событий, они из Грозного обзванивали агентства и редакции газет, сообщая сведения, не со­ответствующие действительности. А попросту остава­ясь анонимными, они вели активную информацион­ную войну против России.

Безусловно, тема такой войны требует особого разговора, но хочу отметить, что любая «конфиденци­альность», если речь идет о серьезных проблемах, имеет как положительный, так и негативный аспект. И вопрос использования таких источников СМИ не­вероятно проблематичен.

Они как привидения, которых нельзя потрогать или увидеть, ходят среди нас и часто из корыстных побуждений (сегодня отдельные редакции прямо по­ощряют подкуп) выкладывают то, что охраняется За­коном. Это серьезная морально-этическая проблема, которая с каждым годом только усугубляется. И если провести анализ, то мы увидим, что такого рода утеч­ки из государственных структур возрастают в арифме­тической прогрессии. Именно на таких утечках бази­руется ставшая реальностью информационная война.

К сожалению, и закон о СМИ косвенно поощряет внутренних осведомителей в госструктурах, обеспе­чивая их на первый взгляд неуловимость.

Сколько сил иногда приходилось потратить, что­бы найти в своих рядах предателя. В отдельных случа­ях приходилось опрашивать журналиста, публикация с разглашенными сведениями которого нанесла ущерб. И всегда они заученно ссылались на вышепри­веденную статью.

Однажды, после гибели взрывотехника ФСБ подполковника Михаила Чеканова, который пытался обезвредить самодельное взрывное устройство (СВУ), мы с ужасом прочитали в одной из москов­ских газет кем-то выданную журналисту версию. На­мек был так прозрачен, что подозреваемый опера­тивниками бандит, причастный к закладке СВУ, на­сторожился. После публикации он стал носить (как оказалось впоследствии) оружие. Возвращаясь до­мой, он почуял засаду и на шорох открыл в подъезде огонь. В результате погиб молодой оперативник МУРа, отец двоих детей.

Преступник, к сожалению, не дожил до суда. Он умер от полученных при задержании травм.

Но факт остается фактом — так называемый кон­фиденциальный источник стал фактическим убий­цей. Как вы понимаете, привлечь к какой-либо ответ­ственности его вряд ли удалось. На наше справедли­вое негодование по факту разглашения информации и требование сообщить источник журналист пожал плечами: «Конфиденциальные источники охраняют­ся законом».