Обезьяны идут! - [5]

Молчание.

Я перестаю понимать что-либо. Сегодняшний спектакль какой-то дикий. Ничего этого не значится в пьесе. Вызвать автора, что ли? Неудобно. (Тихо.) Эй, суфлер, суфлер.

Суфлер (из будки тихо). А?

Шут. Послушай, братец, ты понимаешь что-нибудь?

Суфлер. Ни черта. Всяк жарит по-своему, я уже давно перестал суфлировать.

Шут. Вот будь после этого конферансье. Собачья жисть. Да говорите же вы, черт вас возьми? Двигайтесь, делайте что-нибудь. (Молчание. Кувыркается. Молчание.) И это не помогает. Я в отчаянии. Не знаю, что и подумать.

Молчание.

Голос. Почему его хоронят ночью, да еще в такую погоду?

Человек в черном. Это казненный. Его расстреляли, а тело выдали жене, чтобы она хоронила его ночью.

Молчание.

Тот же голос. А за что его расстреляли?

Человек в черном не отвечает.

Тот же голос. А за что его расстреляли?

Старая дама в черном. Его расстреляли за то, что он был честный человек, за то, что он боролся за правое дело, за то, что он покушался на жизнь насильника, который незаконно правит страной.

Дама в черном с молодым голосом. Они не были виноваты. Его расстреляли по недоразумению.

Голос. Кто же из них прав? Они говорят разное.

Молчание.

Старая дама. Будьте вечно прокляты вы, палачи, убившие его! О, святой мученик, я завидую тебе, потому что ты в раю. Пусть каждая капля твоей крови прибавит лишних мучений твоим убийцам.

Молодая дама. Не говорите. Не проклинайте невинных, они не знали, что делали. Они были обмануты. Они не виновны. Он не виноват. Произошло недоразумение.

Дама в скунсах (к седой даме). Мадам, простите, я не знаю, как вас зовут. Я вам сочувствую. Вам… вам… я говорю с матерью несчастного. Ваш сын святой. Я ненавижу убийц.

Дама в каракуле. Мари, т-сс… опомнись.

Человек в шапке. Да уж, что говорить!

Какой-то голос. Голодно!

Другой голос. Холодно!

Третий голос. Мерзко.

Четвертый голос. Хуже всякой смерти!

Шут. Ну, завели шарманку. Сейчас заладят говорить о картошке и пошли до завтра утром. (К публике.) Прислушайтесь-ка, а? Что я говорил?

Толпа на сцене заволновалась, заговорила, заспорила. Слышны ругательства по адресу правительства. Цены на продукты, политические слухи. Вздохи, нытье. Все кричат. Все вскочили. Все волнуются. Толпа изгибается и шипит, как хлебный хвост. Толпа забывает всякую осторожность. Крики удваиваются. Ищут, рыщут, на ком сорвать злобу.

Человек в шапке (указывая на группу рабочих). А кто виноват? Вот кто виноват! Они довели нас до этого, они захватили власть. Они — насильники.

Толпа (полукругом наседая на рабочего). Они виноваты… Они… Сволочь… Бездельники. Они довели нас до этого. Они отняли у нас хлеб… сахар… муку… бриллианты… матрацы… калоши… подтяжки… картошку… Вы кормите нас водой, а сами жрете булки… пироги… бифштексы, обжираются… кашу… пироги… устрицы… водку. Они напиваются допьяна. Они крадут… Они воруют… Они разрушили церкви… Они отняли у нас деньги. А у нас мебель… А у нас пишущую машинку. Они выбросили нас на улицу. Они убили наших детей… мужей… знакомых. Они отняли у меня велосипед. Я не ела полгода сливочного масла.

Голос за сценой: «Враг близок! Враг близок! Он приближается. Будьте на страже. Он приближается». Все смолкают.

Торжествующий голос из толпы. Идет освобождение… Кончилось ваше царство, кровопийцы. Освобождение близко.

Толпа. Освобождение близко! Освобождение близко! Они идут… они идут… они придут… они освободят нас. Мы будем есть булки и масло. Мы вернем наши деньги. Мы получим свободу Откроются рестораны. Они освободят нас… они освободят нас…

Человек. Это ложь… это ложь… (Вскакивая на стол.) Это ложь, говорю я вам. Это ложь.

Толпа (угрожающе завывая.) Кровопийца… Насильник… Бей его.

Человек. Это ложь, ложь, что они освободят вас. Кто они? Вы знаете их. Вы не знаете их, вы не видели их, потому что туманы и вьюги окружили город. Они не люди, они — звери, они — обезьяны. Обезьянье войско осадило нас. Пусть мы разбойники, но мы — люди, а они — звери волосатые. Вы ждете от них спасения, а они придут и убьют вас, они изнасилуют вас, они растерзают вас. Вы, дама в скунсах, кого будете вы проклинать, когда волосатые руки обезьян бросят вас на землю, когда толстые звериные губы вопьются в ваши нежные щеки, а кривые когти будут царапать ваши груди? А вы, дама с ребенком, кого будете вы звать, когда это когти вырвут глаза у вашего младенца, сунут их в ваш рот, чтобы вы проглотили их, когда острые зубы укусят ваши сосцы, чтобы пить ваше молоко матери? А вы, человек в меховой шубе, вы сможете класть возвращенные вам деньги в бумажник из вашей собственной кожи? А вы, толстый еврей, вы сможете спекулировать с вашим знакомым, качаясь на фонаре? Вы слышите, как завывает вьюга? Это воют они, ваши спасители, которых вы ждете, это воют обезьяны, осадившие город.

Молчание. Голос за сценой: «Враг близок! Враг близок! Он приближается! Будьте на страже! Враг близок». Завывание вьюги.

Глухие голоса из толпы.

У меня есть брат, который был у них.

У меня была дочь, которая ушла к ним и не вернулась.

У меня был муж, которого они убили за то, что он жид.

Они замучили моего отца… сына… сына… сына…

Они изнасиловали мою жену… жену… сестру… дочь… дочь… дочь.