Обезглавленная Мона Лиза - [15]

Ему исполнилось восемьдесят девять лет, осунувшееся лицо с крючковатым носом покрывала густая сетка морщин. Странную противоположность дряблому лицу являла густая шапка седых волос, которыми Авакасов по-детски гордился. Как гордился и тем, что ни одного дня в своей жизни не провел из-за болезни в постели. Он не жалел денег на свое здоровье, рассчитывая прожить не меньше ста лет.

— …и лишь пепел, останется лишь серый пепел, отравленный смертью… и больше ничего. Ничего, ничего! — мрачно пробормотал Авакасов.

— Как же так, — тихо возразил Де Брюн. — Всегда найдется несколько человек, ради которых стоит сохранить жизнь на земле.

— У меня остался лишь один человек, для которого я живу, — подавленно произнес Авакасов.

Прежде чем перейти к делу, Де Брюну надо было как-то вывести старца из меланхолии. Он знал его тайную струнку и решил на ней сыграть.

— Вам непременно следует забрать внучку к себе, — настойчиво посоветовал он Авакасову. — Дюньи для нее небезопасное место, там с ней всякое может случиться. А если бы она была здесь, около вас, то я бы мог гарантировать ее безопасность.

Глаза Авакасова ожили.

— Я и сам уже давно думаю о ее приезде сюда, для меня это было бы большой радостью.

Он нажал кнопку, и под потолком кельи вспыхнул яркий свет. Сразу просветлели страдальческие лица святых и мучеников на иконах. Огоньки в лампадках померкли и потеряли свой спокойно-таинственный блеск.

— Действительно, для меня это была бы самая большая радость, какую я могу себе представить, — сказал старец. — Я напишу пару строк префекту полиции, он даст вашим людям специальное разрешение на применение оружия в особых случаях.

Де Брюн ничего не ответил.

Позднее, когда они сидели в рабочем кабинете миллиардера и Де Брюн одну за другой проиграл четыре партии в шашки, он вернулся к последним словам Авакасова.

— Едва ли среди полицейских найдется хоть один, кто не поддерживает связей с преступным миром, в этом вы скоро сами убедитесь!

— Да? — на морщинистом лице Авакасова появилось выражение подозрительного недоверия.

— Кто-то из этих молодчиков сообщил таможенникам, чтобы они обыскали наше судно «Афины», прежде чем оно бросит якорь в Марселе.

— Ну и что?

— Что, что! На судне спрятана партия товара на сумму в двадцать миллионов, — продолжал лгать Де Брюн, он вытер платком лоб и прибавил: — Я полагаю, что даже для вас это не мелочь.

— Де Брюн, не приносите мне подобных известий! — В тихом голосе Авакасова прозвучала угроза, заставившая Де Брюна побледнеть. — Когда вы сделали мне предложение, я сразу сказал, что не желаю ничего знать об этом деле. Всю ответственность несете вы. И весь риск. Только вы.

— Вот список сумм, которые вы получили только лишь в этом году. — Де Брюн протянул Авакасову исписанный цифрами листок и разыграл тем самым свою последнюю карту. — Это вчетверо больше, чем мы предполагали, даже для вас это внушительная сумма. Мне думается, едва ли найдется еще кто-нибудь, кто возложил бы в таком деле всю ответственность на свои плечи. Ведь я рискую не только всем своим имуществом, но и своей жизнью. Это обстоятельство позволяет мне напомнить вам, что я не раз брал на себя ваши заботы, обременительные даже для столь могущественного человека, как вы.

Казалось, для Авакасова Де Брюн уже не существовал — только листок с колонками цифр. В комнате воцарилась тишина. Де Брюн слышал тикание своих наручных часов и чувствовал, как цепенеет от страха перед этим древним старцем, который, даже стоя на краю могилы, мог движением век решить судьбу любого человека. Де Брюн не верил ни в бога ни в черта и все же подумал: «Боже, помоги мне, иначе я пропал».

Затем он услышал голос Авакасова:

— Уладьте это дело, но так, чтобы я ничего больше не слышал о нем. Ничего! И не позднее Рождества я хочу видеть Ирэн у себя. Распорядитесь, чтобы она сдала выпускные экзамены. Вы меня поняли? А теперь сыграем еще пару партий в шашки. Но если я замечу, что вы, как всегда, пытаетесь проиграть мне, то я плюну в вашу лицемерную физиономию. Иногда я хочу выиграть честно.

12

Когда Табор прибыл в Клинкур, багровые лучи заходящего солнца пробивались между двумя грядами облаков, серое небо отделяла от моря кроваво-красная полоса.

Еще полвека назад Клинкур был аристократическим морским курортом с всемирно известным казино. Туда съезжалась французская знать, богачи из Англии и России. Теперь новые, современные курорты отняли у потускневшего Клинкура отдыхающих. Большинство помпезных отелей обанкротилось, остальные пустовали, ожидая сноса.

Войдя в огромный вестибюль отеля, в котором некогда царило оживление, Табор не увидел за регистрационной стойкой привычной фигуры администратора. Между витыми гипсовыми колоннами стояли засохшие, покрытые пылью пальмы в кадках, и, хотя за окном сгустились сумерки, нигде не горел свет. Кроме Табора, Леоры и администратора в отеле проживали еще две престарелые англичанки.

«Если молодчики, что охотятся за мной, найдут это место, — пронеслось в голове Табора, — то шансов на спасение не больше чем в парке Веркруиза». На него снова напал панический страх; одним духом он взбежал по широкой мраморной лестнице, застланной потертым ковром, как затравленный зверь, промчался по просторному коридору, рванул дверь своего номера и запер ее за собой на защелку.