«Обезглавить». Адольф Гитлер - [23]

И на этот раз драматическую тишину приемной нарушил раскат грома, молния вновь осветила печальные лица собравшихся да небольшую группу офицеров, решительно уходивших вслед за полковником.

* * *

Оккупированный Брюссель еще спал тревожным сном, когда в предрассветной мгле, из ворот древнего замка Лакен на пустынные улицы города выехали три легковые автомашины. В той, что находилась в центре, с задернутыми на окнах занавесками ехал король Леопольд, сопровождавшие его лица, в головной и замыкавшей — офицеры гестапо. Набрав скорость, колонна направилась к вокзалу, к поезду из двух довольно потрепанных классных вагонов, уединенно стоявшему на запасных путях вдали от постороннего взгляда.

Поезд тронулся и без остановок шел по «зеленой улице» на Мюнхен. Леопольд задернул на окне занавески, поудобнее устроился в углу купе на мягких подушках кожаного, потрескавшегося от времени, дивана и погрузился в размышления о предстоящей встрече с Гитлером. Он рассматривал ее, как важный этап в своей государственной и политической деятельности, полагая, что она может оказаться исторической для судьбы народа Бельгии. Он внушал себе силу воли, чтобы решительно дать понять Гитлеру, что перед ним предстал не поверженный король, а всего лишь командующий бельгийской армией, капитулировавший перед превосходящими силами вермахта, продемонстрировать независимость и переговоры вести на равных. «Независимость. Любой ценой добиться независимости», — настойчиво пульсировала мысль в его мозгу.

Встреча с Гитлером произошла в его резиденции, в Берстенгадене, куда Леопольда и сопровождавших лиц привезли на машинах из Мюнхена.

Машины остановились около одной из двух вилл, выстроенных в горах с живописной местностью. Здесь царило ничем и никем не нарушаемая тишина и даже не верилось, что где-то отгремели бои, что на полях сражений пролито немало крови, что живущий здесь на лоне девственной природы человек мог развязать войну, бросить миллионы людей на смерть. Между тем, этот, с виду обыкновенный человек, сам вышел навстречу Леопольду и смотрел на него с нескрываемым любопытством, честолюбивой удовлетворенностью. Перед ним, бывшим ефрейтором германского вермахта, стоял не рядовой генерал армии, а король государства и он наслаждался своим положением победителя над коронованной особой.

История войн, которые вело человечество, была не так богата примерами, чтобы глава государства, командующий вооруженными силами, сознательно отклонил настоятельные советы приближенных покинуть страну, преднамеренно не воспользовался имевшейся возможностью на самолете вылететь за границу и добровольно сдался в плен с полумиллионной армией. Поступок Леопольда был редким исключением из общепринятых правил и вызывал определенные опасения в его истинных целях. Поэтому по приказу Гитлера к нему внимательно присматривались, недреманное око гестапо, днем и ночью держало его под неусыпным наблюдением, фиксируя каждый шаг, распоряжения и действия, стремясь во всем этом найти тайный умысел. Шло время, досье короля в гестапо пополнялось все новыми и новыми документами — сводками наблюдений, агентурными сообщениями, тайными записями бесед с приближенными и телефонных разговоров, копиями писем, результатами проверки тех немногих лиц, которых допускали к нему или которых он сам просил на беседу.

Все это многократно проверялось и тщательно анализировалось, но подтверждения подозрений в том, что он разделил судьбу пленных солдат и народа, чтобы поднять их на борьбу против оккупационных властей не находилось. Большие умы гитлеровского рейха ломали голову над его поведением прежде, чем поверили, что он действительно остался в плену с намерением сохранить независимость государства и полноту власти в оккупированной стране. Поняв это, они сделали вывод — в политическом отношении Леопольд безопасен, а положение пленника дает ему единственный выход — в управлении страной тесно сотрудничать с оккупационными властями.

Леопольд посмотрел на Гитлера и почувствовал, как под его взглядом покаянно сжималось собственное королевское «я», как наркотический блеск глаз фюрера давил, унижал это, годами выработанное величественное «я». И все же во взгляде Гитлера было что-то такое, что свидетельствовало о его хорошем расположении духа и это прибавило Леопольду силы, решимости.

— Командующий бельгийской армией, — представился он официально и, отдал честь, приложив руку к козырьку фуражки.

На встречу с Гитлером он приехал в форме генерала, лишний раз подчеркивая этим, что капитулировал не король Бельгии Леопольд III, а командующий бельгийской армией. Гитлер сдержанно и снисходительно улыбнулся не столь сложному и поэтому легко разгадываемому демаршу Леопольда, протянул ему руку и совсем миролюбиво произнес:

— Ваше величество, я ценю мужество и доблесть ваших генералов, офицеров и солдат. Бельгийская армия сражалась достойно, а ваше руководство войсками было блестящим.

— Благодарю вас, — ответил Леопольд.

От миролюбивого настроя Гитлера у него отлегло от сердца, в груди начал таять затаившийся страх, рассеиваться тревожное опасение, за возможно, уготованное унижение. Конечно, это было только начало встречи и ее результат трудно было заранее предугадать, но начало оказалось неожиданно обнадеживающим.