Обетованная земля - [131]
На мгновение воцарилась мертвая тишина. А затем грянула буря.
— Что? — завопила наследница. — Вы что, за дураков нас считаете? Да эта мазня и тысячи не стоит!
Реджинальд Блэк указал на меня:
— Господин Зоммер, эксперт из Лувра, предложил картину господину Дюрану-второму именно за эту цену.
Я кивнул.
— Надувательство! — визжала наследница. — Клочок холста в две ладони величиной! Даже углы не закрашены!
— Это картина для коллекционеров, — терпеливо пояснил я. — Это не товар повседневного спроса. Для коллекционеров она бесценна.
— Но если продавать, то цена-то будет, верно?
Реджинальд Блэк запустил руку в свою ассирийскую бородку.
— Цена — это совсем другое дело, — с достоинством заявил он. — Но вы продать ее никак не сможете. Картина принадлежит мне. Я потребую возмещения убытков через суд, если вы не вернете мне картину.
И тут Расмуссен вдруг пошел на попятную.
— Ерунда все это, — сказал он. — Пойдемте с нами в кабинет. Нам нужна по крайней мере расписка, что вы получили от нас картину.
Он провел Блэка в небольшой кабинет рядом, а я остался вместе с экономкой.
— Чем богаче люди, тем жаднее они становятся, — с горечью сказала экономка. — Они меня хотели выставить уже первого числа, а ведь господин Дюран распорядился оставить меня до конца года. Вот-то они удивятся, когда увидят, что он отказал мне по завещанию. Ведь я была единственная, кому он доверял, а их всех терпеть не мог. Они даже коньяк его и то норовили охаивать. Хотите рюмочку? Вы единственный, кто его оценил. Я этого не забыла.
— С удовольствием, — ответил я. — Коньяк был редкостный.
Экономка налила мне рюмку этого адского зелья. Я опрокинул ее залпом и по мере сил изобразил на лице восхищение.
— Превосходно! — сказал я.
— Вот видите! Потому-то я вам и помогла. Остальные здесь только ненавидят меня. Ну да мне все равно.
Блэк вернулся в спальню с какими-то бумагами в руках. Следом за ним молча шел Расмуссен. Он вручил Блэку прелестную мадам Анрио с таким видом, будто это была жаба, и запер двери спальни.
— Запакуйте! — буркнул он экономке и, не попрощавшись, вышел.
Экономка принесла оберточную бумагу.
— Может, и вы коньячку желаете? — спросила она Блэка. — Там в бутылке еще много осталось. А теперь все равно уже никто не придет…
Я подмигнул Блэку.
— С удовольствием, — обрадовался тот.
— Коньяк первоклассной марки, — в последний раз предостерег я.
Блэк сделал глоток, но выказал безупречное самообладание.
— Господин Зоммер рассказывал мне об этом напитке, — произнес он изменившимся голосом. — Я думаю, он с удовольствием выпьет еще, если у вас осталось. А мне, к сожалению, больше рюмочки в неделю нельзя. Врачи запретили. Зато уж господин Зоммер…
Со скрежетом зубовным я наблюдал, как экономка снова наливает мерзкое пойло в мою рюмку.
— Он и от двойной порции не откажется, — любезно добавил Блэк.
На горестном лице старой женщины пробилось робкое подобие улыбки.
— С удовольствием, — сказала она. — Я рада, коли вам нравится. Может, заберете бутылку с собой?
Я чуть не поперхнулся и замахал руками:
— Что вы, она вам еще пригодится. Жизнь научила меня: в самый неподходящий момент приходят самые неожиданные гости…
Мы покидали обитель скорби с мадам Анрио под мышкой с таким чувством, будто вырвали нежную, очаровательную рабыню из рук свирепых арабских работорговцев.
— Мне срочно нужно чего-нибудь выпить, — пропыхтел Блэк в свою бородку. — Это не коньяк, а разбавленная серная кислота. Что-то для чистки металлов, но уж никак не для питья. — Он озирался, высматривая бар. К счастью, показалось такси. — Ладно, берем такси! А дома забьем этот омерзительный вкус нашим лучшим коньяком. Но каковы разбойники! Смерть — и такая алчность, такая скаредность!
— Ваша идея насчет пятидесяти тысяч была просто гениальна, — сказал я.
— В нашей профессии надо уметь соображать быстро и идти на риск без страха. Отпразднуем сегодня вызволение мадам Анрио со свечами и нашим собственным «Наполеоном». — Реджинальд Блэк рассмеялся. — Вы понимаете людей?
— Вы имеете в виду Расмуссена и эту скорбящую гиену?
— Да нет. Эти ясны, как раскрытая книга. Но Дюран-второй каков! Вот скажите, почему он не купил этого Ренуара, раз уж знал, чего стоят его наследники? Мог бы подарить своей экономке. Я уверен, лет тридцать назад он с ней спал. И знаете почему? Ему так было дешевле.
В витрине магазина Сильверов появился плакат: «Распродажа! Магазин закрывается! Самые низкие цены!» Я вошел.
Александр Сильвер принял меня в клетчатых брюках и серых носках, но при черном галстуке.
— Что происходит? — спросил я.
— Все! — мрачно ответил он. — Самое страшное!
Я взглянул на его черный галстук и только тут вспомнил, что на мне такой же. Я забыл сменить его на обычный.
— Умер кто-нибудь? — осторожно поинтересовался я.
Александр покачал головой:
— Да нет, но все равно что умер, господин Зоммер. А с вами что? У вас кто-то умер? Вы ведь тоже при черном.
— И тоже нет, господин Александр. Это галстук вызван служебной необходимостью. А у вас? Сегодня, похоже, день черных галстуков.
— Мой братец! Этот вероломный нацист! Он-таки женился! Тайно! Неделю назад.
— На ком?
— На шиксе, конечно. На этой белобрысой, косматой гиене.
«Жизнь взаймы» — это жизнь, которую герои отвоевывают у смерти. Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так эту жизнь и не узнав, а другому эта треклятая жизнь стала невыносима. И как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры. По роману «Жизнь взаймы» был снят фильм с легендарным Аль Пачино.
Роман известного немецкого писателя Э. М. Ремарка (1898–1970) повествует, как политический и экономический кризис конца 20-х годов в Германии, где только нарождается фашизм, ломает судьбы людей.
Антифашизм и пацифизм, социальная критика с абстрактно-гуманистических позиций и неосуществимое стремление «потерянного поколения», разочаровавшегося в буржуазных ценностях, найти опору в дружбе, фронтовом товариществе или любви запечатлена в романе «Три товарища».Самый красивый в XX столетии роман о любви…Самый увлекательный в XX столетии роман о дружбе…Самый трагический и пронзительный роман о человеческих отношениях за всю историю XX столетия.
Они вошли в американский рай, как тени. Люди, обожженные огнем Второй мировой. Беглецы со всех концов Европы, утратившие прошлое.Невротичная красавица-манекенщица и циничный, крепко пьющий писатель. Дурочка-актриса и гениальный хирург. Отчаявшийся герой Сопротивления и щемяще-оптимистичный бизнесмен. Что может быть общего у столь разных людей? Хрупкость нелепого эмигрантского бытия. И святая надежда когда-нибудь вернуться домой…
Роман «Триумфальная арка» написан известным немецким писателем Э. М. Ремарком (1898–1970). Автор рассказывает о трагической судьбе талантливого немецкого хирурга, бежавшего из фашистской Германии от преследований нацистов. Ремарк с большим искусством анализирует сложный духовный мир героя. В этом романе с огромной силой звучит тема борьбы с фашизмом, но это борьба одиночки, а не организованное политическое движение.
В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.