Обетованная земля - [133]
Она открыла дверь и вошла в магазин. Арнольд, ухмыляясь, последовал за ней. Александр в эту секунду напоминал прусского генерала времен Вильгельма II, которому неожиданно прикоснулись к гениталиям.
— Пойдемте, — шепнул он мне сдавленным голосом. — Пойдемте вместе с ними!
Каролина как будто и вовсе не замечала его холодного взгляда. Она ворковала и щебетала вокруг него, находила все восхитительным, называла Александра «дорогим деверем», продолжала обращаться к нему только на «ты» и под конец пожелала увидеть «эти захватывающие дух катакомбы». Все с той же сытой улыбкой Арнольд повел ее по приставной лестнице в подвал.
— Ну что вы на это скажете? — простонал Александр, когда молодые скрылись под землей. — Ведет себя как ни в чем не бывало! Что мне прикажете делать? — Он жалобно смотрел на меня.
— Ничего, — сказал я. — Что случилось, то случилось, и на вашем месте я принял бы это со свойственным вам шармом. В противном случае вы рискуете заработать инфаркт.
Александр чуть не задохнулся от возмущения:
— И это мне советуете вы? А я еще считал вас другом!
— Я приехал из страны, господин Александр, где еврея убивают, если он вздумает не то что жениться на шиксе, а хотя бы прикоснуться к ней. Так что в данном случае моя позиция не будет объективной.
— Так и я о том же! — воодушевился он. — Как раз поэтому мы и должны все держаться вместе! Бедная моя мама! Сама была правоверной и набожной и нас так воспитала. Этот вероотступник Арнольд свел бы ее в могилу! Какое счастье, что она умерла раньше, не дожив до такого позора. Но где уж вам понять мои страдания. Вы ведь и сами атеист.
— Только днем.
— Ах, бросьте вы эти ваши шутки! Мне-то что делать? Эта скалящая зубы баба с ее мерзким дружелюбием совершенно неуязвима!
— Женитесь сами.
— Что? На ком?
— На девушке, которая порадовала бы сердце вашей матери.
— Потерять свободу? Только потому, что мой братец Арнольд…
— Тем самым вы сразу восстановили бы баланс в семье, — сказал я.
— Для вас нет ничего святого, — бросил Сильвер. — К сожалению.
— Есть, — возразил я. — К сожалению.
— Стойте! Эта охотница за наследством возвращается! — прошептал Александр. — Тише! У нее слух как у воровки.
Крышка подвального люка открылась. Первым вылез Арнольд, уже раздобревший от семейной жизни и от кулинарных искусств своей шиксы. Каролина выбралась следом, заливаясь счастливым смехом.
— Вы только взгляните, что я там нашла, Александр! — затараторила она. — Распятие из слоновой кости! Я ведь могу его взять, правда? Для вас ведь Иисус ничего не значит, верно? Вы его даже казнили! Смешно, что вы им еще и торгуете. Арнольд не против, что я его беру, ты ведь тоже, правда?
Александр снова чуть не задохнулся. Он выдавил из себя что-то невразумительное насчет искусства и свободы и вынужден был стерпеть от Каролины еще и поцелуй.
— Приходи сегодня ужинать! — пригласила она. — Сегодня у нас даже будет — как же это называется? — ах да, кошерное! На закуску рубленая куриная печенка с жареным луком.
Она просияла всеми своими зубами. Казалось, еще немного — и Александра хватит удар.
— У нас с господином Зоммером сегодня дело, — выдавил он наконец.
— А перенести никак нельзя? — кокетливо спросила она, стрельнув в меня глазками.
— Сложно, — ответил я, перехватив взгляд Александра, отчаянно моливший о помощи. — У нас в Гарлеме важная встреча. С выдающимся коллекционером.
— В Гарлеме? В этом негритянском квартале? Как интересно! Случайно не в танц-клубе «Савой»?
— Нет. Он миссионер с четырьмя детьми. Очень нудный, но очень богатый. Глава администрации района Гарлем-Юг.
— А что он собирает? — не унималась Каролина. — Негритянскую скульптуру?
— Совсем нет. Венецианские зеркала.
Каролина опять разразилась переливчатым смехом:
— Ну до чего странно! Чего только не бывает на свете! Пойдем, дорогой! — По-хозяйски уцепившись за Арнольда, она послала Александру воздушный поцелуй. — Вы оба такие странные! — щебетала она. — Такие серьезные! Но очень милые и странные!
Я смотрел ей вслед. Словечко «странные» в сочетании со смешком нечаянно разбудило мою память. Оно напомнило мне одного врача в концлагере, заключенные прозвали его Хохотунчиком. Этот всех больных тоже считал странными и, заливаясь хохотом, до тех пор стегал их кнутом, покуда те сами не заявляли, что совершенно здоровы. Такое вот медицинское обследование практиковал он.
— Что с вами? — теребил меня Александр Сильвер. — На вас лица нет. Значит, вас тоже тошнит от этой неистребимой бестии? Вот как, скажите, с ней бороться? Она кидается на тебя со смехом, поцелуями и объятиями, невзирая ни на что. Арнольд конченый человек, вы не находите?
— Он выглядит при этом вполне довольным.
— Со смехом можно и в ад въехать.
— Наберитесь терпения, господин Сильвер. Развод в Америке — штука очень простая и совсем не катастрофа. На худой конец, Арнольд всего лишь обогатится новым жизненным опытом.
Сильвер посмотрел на меня.
— Вы бессердечный, — заявил он.
Я не стал возражать. Смешно возражать на такое.
— Вы и правда надумали снова пойти в адвокаты? — спросил я.
Александр ответил каким-то нервным жестом.
— Снимите объявление о распродаже, — посоветовал я. — Все равно никто не придет. К тому же зачем продавать себе в убыток?
«Жизнь взаймы» — это жизнь, которую герои отвоевывают у смерти. Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так эту жизнь и не узнав, а другому эта треклятая жизнь стала невыносима. И как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры. По роману «Жизнь взаймы» был снят фильм с легендарным Аль Пачино.
Роман известного немецкого писателя Э. М. Ремарка (1898–1970) повествует, как политический и экономический кризис конца 20-х годов в Германии, где только нарождается фашизм, ломает судьбы людей.
Антифашизм и пацифизм, социальная критика с абстрактно-гуманистических позиций и неосуществимое стремление «потерянного поколения», разочаровавшегося в буржуазных ценностях, найти опору в дружбе, фронтовом товариществе или любви запечатлена в романе «Три товарища».Самый красивый в XX столетии роман о любви…Самый увлекательный в XX столетии роман о дружбе…Самый трагический и пронзительный роман о человеческих отношениях за всю историю XX столетия.
Они вошли в американский рай, как тени. Люди, обожженные огнем Второй мировой. Беглецы со всех концов Европы, утратившие прошлое.Невротичная красавица-манекенщица и циничный, крепко пьющий писатель. Дурочка-актриса и гениальный хирург. Отчаявшийся герой Сопротивления и щемяще-оптимистичный бизнесмен. Что может быть общего у столь разных людей? Хрупкость нелепого эмигрантского бытия. И святая надежда когда-нибудь вернуться домой…
Роман «Триумфальная арка» написан известным немецким писателем Э. М. Ремарком (1898–1970). Автор рассказывает о трагической судьбе талантливого немецкого хирурга, бежавшего из фашистской Германии от преследований нацистов. Ремарк с большим искусством анализирует сложный духовный мир героя. В этом романе с огромной силой звучит тема борьбы с фашизмом, но это борьба одиночки, а не организованное политическое движение.
В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.