Обещание - [20]

«Адвоката». Сервировочное блюдо вырвалось из рук Гас и со звоном упало на стол.

— Что ты сделал?

— Я конфиденциально переговорил с Гэри Мурхаузом. Помнишь, из Гротона? Он посоветовал нанять адвоката.

— Но Крис ничего не совершал. Находиться в депрессии — не преступление.

Кейт скептически взглянула на отца.

— Ты намекаешь: полиция считает, что это Крис убил Эмили?

— Нет, конечно, — ответила Гас, внезапно вздрогнув. — Крису не нужен адвокат. Психиатр, да, нужен. Но адвокат…

Джеймс кивнул.

— Гэри сказал, когда Крис сообщил детективу Маррону, что это двойное самоубийство, он навлек на себя подозрения. Он заявил, что они с Эмили были одни — никого постороннего, и тем самым превратился в подозреваемого.

— Это абсурд, — заявила Гас.

— Гас, я же не говорю, что Крис совершил то, в чем его подозревают, — мягко возразил Джеймс. — Но полагаю, мы должны быть во всеоружии.

— Я не стану нанимать адвоката, — срывающимся голосом сказала Гас, — когда никакого преступления не было совершено.

— Гас…

— И ты не будешь. Я не позволю. — Она крепче обхватила себя руками, которые практически сомкнулись на спине. — Если полиция узнает, что мы наняли адвоката, то решит, что Крису есть что скрывать.

— Они и так уже решили. Полиция проводит вскрытие Эмили и отправила оружие на экспертизу. Послушай. Мы с тобой знаем, что произошло на самом деле. Сам Крис знает, что произошло. Разве нам не следует обратиться к знающему человеку, чтобы донести до полиции, что случилось?

— Ничего не случилось! — взвизгнула Гас и повернулась лицом к кухне. — Ничего не произошло! — повторила она.

«Скажи это Мэлани», — посоветовал ей внутренний голос.

Она неожиданно вспомнила тот день, когда Крис проснулся и обнял ее за шею — она поняла, что он больше не пахнет, как младенец. Его дыхание было несвежим и обычным — от него больше не пахло сладко молоком, и она инстинктивно отпрянула от него, как будто эта перемена была вызвана не переходом на твердую пищу, а свидетельствовала о том, что это крохотное тельце способно согрешить.

Гас сделала несколько глубоких вдохов и повернулась к обеденному столу в столовой. Кейт, словно ива, склонилась над тарелкой, слезы капали на тусклую посуду. Сервировочное блюдо осталось нетронутым. А стул Джеймса был пуст.

Кейт неловко топталась в дверях больничной палаты брата, не отпуская ручку, на тот случай, если Крис находится полностью «в отключке» и у него «съехала крыша», как у того блондина с сальными волосами, который бился головой о каталку, когда они шли с мамой по коридору. Честно признаться, ей совершенно не хотелось сюда приходить. Криса уже во вторник выписывают. Еще врач говорил о том, чтобы окружить его любящими людьми, однако Кейт не думала, что это относится и к ней. Их отношения за последний год трудно было назвать дружескими: они постоянно скандалили из-за ванной, ругались, если другой врывался в комнату без стука, повздорили из-за того, что она застала их с Эмили, когда руки Криса находились у соседки под свитером.

Ей было неуютно при мысли о том, что Крис в смирительной рубашке, — ладно, пусть не в смирительной, но тем не менее. Он был сам не свой: круги под глазами, этот затравленный взгляд, как будто все на него охотятся. Уж точно не звездный пловец, который в прошлом году выиграл заплыв за две минуты баттерфляем. Кейт почувствовала, как что-то кольнуло внутри, и мысленно пообещала себе каждое утро уступать Крису ванную комнату. Как часто она кричала ему: «Чтоб ты сдох!» — и вот он чуть не умер.

— Привет, — выдавила Кейт, устыдившись того, как дрожит ее голос. Она оглянулась через плечо, но, к ее удивлению, мама куда-то исчезла. — Как ты себя чувствуешь?

Крис пожал плечами.

— Дерьмово, — ответил он.

Кейт прикусила губу, пытаясь вспомнить наставления матери. «Утешь его. Об Эмили ни слова. Поговорите о погоде, о разных пустяках».

— Наша команда выиграла.

Крис поднял на сестру хмурый, тяжелый взгляд. Он не сказал ни слова. Да и к чему слова? «Кейт, Эмили умерла, — говорили его глаза с презрительной усмешкой, — неужели ты думаешь, что мне интересен твой глупый футбол?»

— Я забила три гола, — запинаясь, продолжила она.

Может, если не смотреть ему в глаза… Кейт отвернулась к окну, выходящему на мусоросжигательную печь, из которой валил густой черный дым.

— Боже! — выдохнула она. — Я не стала бы помещать больного, склонного к самоубийству, в подобную палату.

Крис издал какой-то звук. Кейт обернулась и зажала рот рукой.

— Господи, я не это хотела сказать… — пробормотала она и тут поняла, что Крис улыбается. Она заставила его улыбнуться.

— О чем тебе велели со мной беседовать? — спросил Крис.

Кейт опустилась на край кровати.

— Обо всем, что может тебя порадовать, — призналась она.

— Я буду очень рад, если узнаю, когда назначены похороны, — сказал он.

— На понедельник, — ответила Кейт, откидываясь назад и опираясь на локти: она испытала облегчение от этого нового доверительного уровня отношений. — Но я стопроцентно уверена, что не должна была тебе об этом говорить.

Крис вымученно улыбнулся.

— Не бойся, — заверил он. — Я зла на тебя не держу.

Когда в понедельник утром Гас с Джеймсом вошли в палату, Крис сидел на краю кровати, облаченный в плохо сидевшие на нем голубые трикотажные брюки и рубашку, в которой был в пятницу. Пятна крови отстирали, но они въелись в ткань и, словно привидения, отливали розовым в свете флуоресцентных ламп. Повязку на голове сменил небольшой кусочек лейкопластыря на брови. Волосы влажные, аккуратно причесанные.