Каждый раз, когда я беседовала с людьми, собирая материал для этой книги, она менялась, пока не стала чем-то совершенно другим. Не тем, что я ожидала. А гораздо лучше. За личный вклад и художественные детали хочу поблагодарить доктора Роберта Ракусина, доктора Тию Хорнер, доктора Джеймса Умласа; Паулу Сполдинг, Кэндис Уокмен, сержанта полиции Билла Макги, Алексис Алдахондо, Кирсти Депи, Джули Ноулз, Сирену Кури и ее друзей; начальника окружной тюрьмы Графтона Сидни Берда; сержанта полиции, детектива Фрэнка Морана, патрульного Майка Эванса и начальника полицейского участка Ганновера, штат Нью-Гемпшир, Ника Джиакконе. Еще раз спасибо моим первым критикам — Джейн Пиколт и Лауре Гросс; моя благодарность Бекки Гудхарт, которая со своей командой в Морроу вернула мне веру в издателей. И наконец я благодарю свою «Команду мечты» за работу допоздна, ради общего дела — юристов Андреу Грин, Аллегру Любрано, Криса Китинга и Кики Китинга.
Ноябрь 1997 года
Слова излишни.
Он обнял ее, и когда она обняла его в ответ, перед ее мысленным взором пронеслась вся его жизнь: вот ему пять лет — он белокурый мальчик; вот одиннадцать — угловатый подросток, растущий не по дням, а по часам; вот тринадцать — настоящие мужские руки. На черном небе показалась луна. Она вдохнула аромат его кожи.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Он нежно прикоснулся к ней губами, и она решила, что это ей только почудилось. Она слегка отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.
И тут прозвучал выстрел.
Несмотря на то что обычно никто специально его не заказывал, столик в самом углу китайского ресторанчика «Счастливая семья» по пятницам всегда оставался за Хартами и Голдами, которые с незапамятных времен ужинали именно здесь. Когда-то давно они приводили с собой детей: тогда в укромном уголке ставились детские стульчики для кормления, доставались упаковки с подгузниками, и официантам, подававшим горячие блюда, с трудом удавалось лавировать между этими нагромождениями предметов. Теперь они приходили вчетвером, в шесть вечера врываясь друг за другом в зал ресторана, словно их влекло некое притяжение.
Первым пришел Джеймс Харт. Днем у него была операция, и закончил он на удивление рано. Он взял лежавшие на столе палочки для еды, снял бумажную упаковку и зажал их между пальцами, словно хирургические инструменты.
— Привет! — У столика возникла Мэлани Голд. — Вижу, что не опоздала.
— Не опоздала, — ответил Джеймс. — Остальных пока нет.
— Да неужели? — Она сняла куртку и, свернув, положила ее за спину. — Мне так хотелось прийти вовремя. Похоже, я постоянно опаздываю.
— По-моему, — задумчиво сказал Джеймс, — ты никогда не опаздывала.
Их связывало одно — Августа Харт, Гас, но она еще не пришла. И они сидели, испытывая неловкость и пытаясь поддержать беседу, потому что знали друг о друге очень личное, то, о чем не говорят открыто. Эти секреты Гас Харт выбалтывала мужу в постели, а Мэлани — за чашечкой кофе. Джеймс откашлялся, продолжая вертеть в руках китайские палочки.
— Что скажешь? — улыбнулся он Мэлани. — Может, бросить все к черту? И стать барабанщиком?
Мэлани зарделась — она всегда краснела, когда ее ставили в тупик. После стольких лет сидения за стойкой информатора, с которой она, можно сказать, срослась, она легко могла ответить на конкретный вопрос, но поддержать легкую беседу — увы. Если бы Джеймс спросил: «Какова численность населения в Аддис-Абебе?» либо «Можешь назвать точный состав химических реактивов в проявителе?» — она бы не покраснела, потому что ответ не мог обидеть собеседника. Но этот вопрос о барабанщике? Какого ответа он от нее ожидает?
— Тебе бы не понравилось, — ответила Мэлани, стараясь сохранять беспечный тон. — Нужно было бы отрастить длинные волосы и проколоть сосок. Или что-то вроде этого.
— А мне можно узнать, почему ты говоришь о проколотых сосках? — поинтересовался Майкл Голд, подходя к столику. Он наклонился и прикоснулся к плечу жены — легкое прикосновение, после стольких лет брака заменившее объятия.
— Не раскатывай губу, — осадила его Мэлани. — Это Джеймс хочет проколоть, не я.
Майкл засмеялся.
— Тогда тебя автоматически лишат права практиковать.
— Почему это? — нахмурился Джеймс. — Помнишь нобелевского лауреата, с которым мы познакомились прошлым летом в круизе на Аляску? У него в брови была серьга.
— Вот именно, — согласился Майкл. — Чтобы сочинить стихотворение, состоящее из одних бранных слов, не обязательно иметь высокие награды.
Он встряхнул салфетку и положил ее на колени.
— Где Гас?
Джеймс взглянул на часы. Он жил по часам, Гас же вообще не следила за временем. Это ужасно его злило.
— Кажется, она должна была отвезти Кейт к подружке, с ночевкой.
