Обещание Гарпии - [44]

– Пространственное искривление… Я же говорил, что тут вся магия трещит по швам! – объяснил стожар. – Зато теперь понятно, куда подевался Албыч! Сбежал… Но он сильно изранен!

На ступенях были следы глины. По краям выжженной дыры тоже. Еве стало жалко Албыча – неповоротливого, такого непонятного и трагически мрачного, с потерянной огненной душой.

Кешалия стояла у стены и волосами стирала капли рыжья. Капли втягивались просто мгновенно. Какое рыжьё?! Позолоти ручку, молодой-красивый! Не было здесь никакого рыжья! Просто девушка гребнем расчёсывает волосы.

Котошмель вертелся на месте и шипел с уклоном в жужжание.

– Как мы будем искать Албыча? По подтёкам глины? – спросила Ева.

Филат соскрёб одну из капель ногтем и лизнул:

– По глине можно, конечно. Но на воздухе глина быстро остынет… Хорошо бы ещё что-то!

Он оглядел комнату. Обломком боевой секиры, чтобы не нарваться на защитную магию, открыл верхнее отделение того же шкафа. Вывалился пыльный, проеденный молью ковёр-самолёт, обмотанный компьютерным кабелем, и сразу же после него – полусдутый футбольный мяч.

– Есть! – воскликнул стожар. – Какая удача, что Пламмель не догадался! Хотя у него времени не было тут всё обшарить. Вытащить Лайлапа даже в ошейнике покорности не так уж легко.

– Что это за мяч?

– В сказках клубки встречала? «Дала Баба-яга Иванушке клубок…» – и дальше по тексту…

– Но это не клубок! Это мяч!

– Мяч – это морок. А так – это слизень!

Стожар подбросил мяч в руках. Тот, словно проснувшись, обрёл интерес к жизни и зашевелился.

– Простейший симбионт времён первомира! Практически бессмертен, потому что так примитивен, что в нём нечему умирать. У него нет клыков и зубов. Впитывает пищу через стенки, а в остальное время маскируется, принимая форму предметов. А ещё у него отличное чутьё. Есть хищники первомира, у которых зубов с избытком, а вот с чутьём неважно. Они полуслепые и полуглухие. Клубок показывает им дорогу к добыче, а потом питается остатками со стола. Ну и получает от более сильного хищника защиту… – Держа клубок обеими руками, стожар поднёс его к подтёку глины на стене и тщательно вытер им глину. Мгновение – и глина впиталась.

– Если у тебя есть царапины, никогда не касайся таких клубков! – предупредил стожар Еву. – Он тогда тебя будет искать… Глина, конечно, штука хорошая, но хищничек есть хищничек, а мозг в него ещё не завезли.

Он бросил клубок, и тот, подпрыгнув, устремился к дыре в стене. Ева и стожар последовали за ним. Первым в дыру пролез стожар и помог Еве спуститься. Сделал он это очень толково – просто подставив руку стременем.

– Счастливо, чаворо! Не обижай свою чаюри! – крикнула им вслед кешалия. Носик у неё покраснел, а волосы золотились так, что вся комната вокруг сияла. С точки зрения Евы, она многовато хлебнула натёчного рыжья.

– Чаюри – это кто? И почему «твою»? – спросила Ева, когда они уже сбегали по ступенькам.

Клубка уже не было, но там, где он прокатился, на ступеньках остался бело-жёлтый отчётливый след.

Филат ответил уклончиво:

– Если я скажу правду – получу в лоб. И опять же: это сказала кешалия, а они вечно врут! Ты б её ещё попросила картишки раскинуть!

– Э-э? – не поняла Ева.

– Ну вот такое «э-э», – ответил стожар сухо.

Клубок они увидели уже на улице. Он откатился немного и ждал их у следующего дома. Ева с Филатом догнали его, и мяч покатился впереди, чуть полубоком, с причмокивающим звуком, как катятся сдутые или проколотые мячи. Тогда же Ева разобралась, почему клубок маскируется под мяч. На футбольный мяч внимания никто особенно не обращал.

Временами кто-нибудь из прохожих, вспомнив футбольное детство, пытался его пнуть. Мяч-клубок ловко отодвигался, и промахнувшийся человек, пристыженно качая головой, шёл дальше. Луж клубок не любил и далеко обегал их. Зато через дороги, даже самые опасные, с многополосным движением, лез напролом как застрахованный. Стожару всё время приходилось наколдовывать иллюзорный светофор со вспыхивающим красным светом. Он тратил на это всякий раз по одному – по два магра и ужасно злился.

– Кешалия сколько натёчного рыжья нахапала, а мы ей всё отдали… – ворчал он. – Надо было рыжья хапануть! Если я, якорный бабай, делаю добрые дела, то не за свой же счёт!

Идти им пришлось долго. Пятна красной глины на асфальте встречались всё реже, а под конец исчезли совсем. Клубок это, однако, не смущало. Он рыскал из стороны в сторону, временами исчезал и, обнаружив крошечное пятнышко, высоко подпрыгивал.

Вначале клубок довёл их до «Черкизовской», затем до станции МЦК и дальше вдоль железной дороги. Для клубка и стожара не существовало ни заборов, ни дворняг, стаи которых грелись на травянистых откосах железной дороги. Заборы строек они перемахивали с ходу, затем Филат перегружал через забор недовольную и уставшую Еву, валившуюся на него сверху как мешок картошки. Ну а потом к ним обычно с лаем устремлялись собаки, которым не нравилось вторжение на их территорию.

– Да что псы! – говорил Филат. – Достаточно наклониться и притвориться, будто что-то поднимаешь… Магсковские собаки – самые умные собаки в мире. А магсковские дорожные рабочие – самые меткие дорожные рабочие в мире… Ну а если не подействует, тогда можно так!..