Обещание - [5]

— Боже мой, зачем?

— Мальчишеская выдумка. Мы заключили священный договор, сделку. Теперь я все вспомнил. Прочли какую-то дурацкую книгу и поклялись явиться друг другу после смерти. То есть тот, кто умрет первым, явится тому, кто остался в живых. И скрепили договор кровью. Семь лет назад. Как сейчас помню: жаркий летний полдень, а один из учителей поймал нас и отнял ножи… Я никогда не вспоминал об этом до сегодняшнего дня…

— И ты полагаешь… — произнес, заикаясь, Грин.

Но Марриотт не ответил. Он встал, прошел в другой конец комнаты и повалился на диван, закрыв лицо руками.

Грин поначалу растерялся. Он прекратил расспросы и задумался. Затем подошел к лежащему недвижно Марриотту и растолкал его: нужно глядеть в глаза фактам, пусть даже необъяснимым, сдаваться просто глупо.

— Вот что мне пришло в голову, Марриотт, — начал он, глядя в смертельно бледное лицо друга. — Не стоит так убиваться. Если это галлюцинация, то нам известно, что делать, а если нет, то нам известно, что думать. Разве не так?

— Пожалуй, — хрипло ответил Марриотт. — И все же мне очень страшно. К тому же этот бедняга…

— Что ж, если наши худшие предположения верны и парень действительно сдержал обещание, то самое страшное уже позади.

Марриотт кивнул.

— И наконец: ты совершенно уверен, что он на самом деле ел? Вернее, съел хоть что-нибудь?

Секунду помедлив, Марриотт ответил, что это легко проверить. Он говорил спокойно, после всего пережитого его трудно было удивить подобным пустяком:

— Я сам убрал все со стола после ужина. Еда в буфете, на третьей полке. Больше к ней никто не притрагивался.

Не поднимаясь с места, он указал на буфет, и Грин послушно направился туда.

— Так я и думал, — воскликнул он через пару минут. — Частично это была галлюцинация. Еда не тронута. Гляди сам.

Вместе они обыскали полку и обнаружили буханку ржаного хлеба, груду лепешек и кекс — все в целости и сохранности. Даже содержимое бутылки с виски не убавилось.

— Ты кормил пустоту, — сказал Грин. — Филд ничего не ел и не пил. Его здесь вообще не было!

— А как же дыхание? — спросил Марриотт, изумленно уставившись на друга.

Ничего не ответив, Грин направился к спальне. Марриотт проводил его взглядом. Грин распахнул дверь и прислушался. Все было ясно без слов: комнату наполнял звук глубокого, ровного дыхания, ни о какой галлюцинации не могло быть и речи.

Грин затворил дверь и вернулся назад.

— Тебе остается одно, — заявил он решительно, — написать домой и все выяснить. А пока будем заниматься у меня. В моей комнате две кровати.

— Согласен, — ответил Марриотт. — Экзамен — это уж точно не галлюцинация. Я должен сдать его, несмотря ни на что.

Так они и поступили. Неделю спустя Марриотт получил письмо от сестры. Отрывок из него он прочел Грину:

«Удивительно, что ты спрашиваешь о Филде. Это звучит ужасно, но лишь совсем недавно терпение у сэра Джона истощилось, и он выставил сына из дому, говорят, без гроша в кармане. И что же ты думаешь? Бедняга покончил жизнь самоубийством. Во всяком случае, так это выглядит. Вместо того чтобы уйти из дома, он спустился в подвал и просто уморил себя голодом… Родственники, разумеется, пытаются замять скандал, но мне сообщила об этом моя горничная, а ей сказал их лакей… Они обнаружили тело четырнадцатого, и доктор сказал, что смерть наступила полдня назад. Он был страшно истощен…»

— Значит, он умер тринадцатого, — задумчиво констатировал Грин.

Марриотт кивнул.

— И в ту же ночь явился к тебе. Марриотт кивнул еще раз.