Обесчещенные - [7]

Джагат яростно обернулся на его крик.

– Только попробуйте, черт вас возьми! – отозвался он и стал по-индийски звать слуг с палками.

– Нет, Джагат! – Индраджит остановил сына. – Это ошибка, и все! – Он встал. – Мы поговорим об этом с полковником, это просто ошибка, вот увидишь. Идем! – И он повернулся к двери.

Случившееся днем потрясло Индраджита. Он никогда не видел своих соотечественников Вт акой ярости. У него не оставалось надежды, он боялся за безопасность семьи; стыдясь и боясь, он смотрел, как исчезает в мире простодушие. Мир был повержен в хаос.

– Идем, Джагат! – приказал он. Юноша взглянул на отца, не в силах понять его. – Передай госпоже Рай, что мы вернемся, как только выяснится ошибка. – Индраджит коснулся плеча слуги. – И присмотри за ней. Идем, сын.

Джагат посмотрел на отца с сожалением. В отличие от любимого и уважаемого им родителя он не верил в британское правосудие.

Оглянувшись, Джагат увидел стоящую в коридоре мать.

– Да, папа, – наконец ответил он, и они вместе вышли из дома.

Глава 4

Полковник Милз в одиночестве сидел в офицерском собрании.

Несмотря на страшную жару, он был застегнут на все пуговицы. Пот ручьями стекал по лицу, но он не обращал на это внимания. В недолгие минуты уединения он был глух ко всему и его голова полностью отключалась.

За прошедшие две недели полковник восстановил в Морапуре британское управление. С небольшим отрядом из Мерута он развил бурную деятельность: изолировал всех подозреваемых, заключил под стражу многих влиятельных индийцев. Он не очень заботился о правильности действий, подобно крестоносцам, им двигали горе и гнев.

Взглянув на часы, он увидел, что приближается время общего сбора. Полковник сел прямо и оправил сюртук. Несмотря на хаос, он всегда выглядел безупречно. После расчистки последствий бойни для него это стало правилом. Он вытер лицо свежим носовым платком, вторым за утро, и сложил бумаги аккуратной стопкой. Секундой позже в дверь постучались три офицера, входивших вместе с полковником в следственную комиссию.

– Доброе утро, джентльмены. – Он не улыбнулся, он никогда больше не улыбался.

Офицеры чувствовали себя неуютно. Полковник обратился к бумагам.

– Рай, – сказал он, не поднимая глаз, – у меня сложилось мнение, что их следует казнить послезавтра, а их собственность и землю реквизировать в казну губернатора ее величества в Индии.

Один из офицеров нервно кашлянул, и полковник пронзил его взглядом. Наступила давящая тишина. Молодой капитан тщетно пытался найти повод для протеста. Он знал, что свершается ошибка, но ему не хватало мужества высказать это. Через пару дней прибудет подкрепление, и, возможно, сменится командование. До тех пор придется потерпеть. Он сидел тихо, пока полковник разговаривал с двумя другими офицерами.

– Кто «за», подтвердите.

Все согласились, предложение прошло. Капитан устало посмотрел на товарищей, а полковник перешел к следующему делу.

Совещание проходило, как обычно, следствие было пустой формальностью. Полковник был командиром, он отдавал приказы. Их надлежало выполнять не раздумывая, хороши они или плохи.

– Папочка! – Джагат Рай слегка потряс отца за плечо.

Тот открыл глаза и попытался улыбнуться, но это лишило его сил, и он снова закрыл глаза.

– Что это, Джагат? – пробормотал отец.

– Папа, это еда. Попробуй съесть немного. – Джагат подал ему ржавую тарелку. – Папочка, пожалуйста, только попробуй.

Но Индраджит движением руки отстранил тарелку. Пища была приготовлена не его собственным поваром, а кем-то неизвестной касты. Для него – глубоко религиозного человека – это означало запрет на еду. Уже две недели он ничего не ел и сильно ослабел от голода и жажды; от грязи и экскрементов в камере он заболел. Джагат горько вздохнул, раздумывая, не попытаться ли еще раз, потом встал, сознавая бесполезность своих усилий. Он отнес тарелку в дальний угол камеры, и отдал убогую стряпню тараканам.

– Джагат?

Обернувшись к отцу, Джагат понял, что тот хочет что-то сказать, и поспешил к нему:

– Что, папа?

Он смочил водой полосу ткани, оторванную от рубашки, и осторожно вытер пот с отцовского лица.

– Джагат, ты уверен, что мама в порядке? – Открыв глаза, Индраджит смотрел сыну прямо в лицо. – Есть весточка?

– Да, папа, я получил известие, – спокойно сказал сын, отвернувшись. Сжав кулаки, Джагат молился про себя, чтобы отец отвел взгляд. Джагат никогда не умел лгать, особенно любимому и уважаемому человеку. На самом деле не было никаких известий, но он боялся расстроить отца. Поэтому солгал впервые еще два дня назад, а Индраджит задавал один и тот же вопрос каждые несколько часов, как только сознание возвращалось к нему. Для Джагата было мучением повторять свою ложь.

– Джагат, я боюсь, что про нас забыли, – выдохнул Индраджит. Горло его так пересохло, что он потерял голос и едва мог шептать. – Проси встречи с полковником Милзом. – Некоторое время Индраджит собирался с силами. – Полковник – человек чести, Джагат. – Он опять замолчал, эти несколько слов отобрали у него остатки сил, он был на грани обморока. – Настаивай на встрече с ним… – пробормотал он, и веки его закрылись. – Полковник поможет нам, я знаю.